Ворон. Сыны грома. Джайлс КристианЧитать онлайн книгу.
океана, который был гладок, как лист чеканного золота: лишь у самого края воды пенились ленивые волны. – Надеюсь, этого хватит, чтобы тебя отмыть. – Она коснулась пальцем моей щеки. – Похоже, грязь на тебе старше, чем Улаф.
Кинетрит взяла меня под руку и повела к морю, не обращая внимания на викингов, которые принялись перемигиваться и подталкивать друг друга.
– Ты все еще носишь эти перья, – сказала она, когда я стягивал башмаки. – Я не ждала, что ты будешь таскать их вечно. Это же была просто шутка.
Я, словно оправдываясь, пожал плечами:
– Они мне нравятся.
Тень улыбки коснулась губ и щек Кинетрит. Я шагнул в море.
– Раздевайся, если все это к тебе не приросло, – сказала она, кивком указывая на мои штаны и рубаху. – А то перепачкаешь океан так, что в него никто уже не сможет войти.
Сняв рубашку, я бросил ее рядом с башмаками и улыбнулся. Кинетрит ответила мне каменным взглядом, каким матери награждают своих сорванцов, прежде чем предоставить ореховому пруту высказать остальное.
– Все снимать? – спросил я.
– А что, когда море холодное, викинги купаются в одежде?
– Викинги вообще не купаются, – сказал я, хотя это не было правдой.
Мы умывали лица и расчесывали волосы по утрам. Если удавалось, мыли руки перед едой. И купались, но тогда, когда английские девушки не стояли тут же и не взвешивали нас взглядом, как товар на весах. Кинетрит закатила глаза.
– Не надо меня торопить, женщина, – пробормотал я, отстегивая булавку. Под взором прекрасной англичанки мои пальцы стали неловкими и слушались меня так плохо, словно принадлежали не мне. – Отвернись, – сказал я.
– Отвернусь, если отвернешься и ты, – ответила она, лукаво приподняв одну бровь, и мое сердце вдруг забилось в груди, как рыба в ивовом садке.
Потому что Кинетрит начала раздеваться.
Глава 4
Делая вид, что не слышу свистков и улюлюканья, я как попало бросил одежду и кольчугу на песок и в чем мать родила пошел к воде. Я знал, что свистят не мне: Кинетрит тоже была раздета – почти совсем. Соприкоснувшись с водой, нижняя сорочка стала прозрачной, и сквозь нее проступил темный треугольничек волос внизу живота. На груди просвечивали заостренные соски. Позволив себе на несколько мгновений задержать на них взгляд, я нырнул и вскоре вынырнул, сморкаясь и по-собачьи тряся волосами.
– Вода холоднее, чем кажется, – сказал я.
Кинетрит плавала легко. Время от времени она переворачивалась и лежала на спине, как, играя, делают тюлени.
– Отец рассказывал, что римляне выкладывали камнем огромные ямы и наполняли их водой, которая всегда была теплой.
– Как же им удавалось делать так, чтобы она не остывала? – недоверчиво спросил я.
– Внизу они устраивали каменные клети, где разводили огонь. Тепло поднималось и нагревало воду.
– Тогда ясно, почему их империя распалась, а Рим сгорел дотла.
Я представил себе теплый край, где мужчины