Искушение и разгром. Семен ЛопатоЧитать онлайн книгу.
головой:
– К восьмидесятилетию со дня рождения. Сейчас только принесли. Он ведь еще нестарым умер.
С сожалением спрятав медаль в ящик стола, директор откинулся в кресле, сложив руки на животе. Несколько секунд он с каким-то благосклонным любопытством и при этом несколько по-хозяйски рассматривал Сергея.
– Слушай. Тут такое дело…
Грянувший телефон не дал ему закончить. Повернувшись в кресле, он безошибочно снял нужную трубку.
– Йес, – сказал он. – Ноу. – Свободной рукой нашарив блокнот, он что-то нацарапал там ручкой с золотым пером, навалившись животом на край стола. – Йес. Вот? Ю ту ми?.. Ай ту ю?.. Иф ай ту ю, зен ю ту ми? О’кей.
Сергей слушал разговор философски. Директор принадлежал к тому типу руководителей, которые, не зная никаких иностранных языков, вместе с тем благодаря огромному опыту международного общения и с помощью «йес», «ноу», «о’кей» и пяти-шести базовых глаголов способны были объясниться и провести переговоры по любому вопросу и в любой стране мира. Сегодняшний случай не был исключением. Судя по репликам директора и щебетанию, доносившемуся из трубки, речь шла об отправке официального приглашения и документов для какой-то зарубежной поездки. Понимание, в силу языкового барьера, давалось с трудом, однако обе стороны были полны энтузиазма и стремления к сотрудничеству, а потому дело двигалось, и через пару минут различных «ю факс ми», «ай факс ю» беседа пришла к благополучному завершению. Взаимопонимание было достигнуто, и, произнеся последнее «о’кей», директор удовлетворенно бросил трубку на рычаг. Разгоряченный, под впечатлением от удавшегося международного контакта, он энергично повернулся к Сергею.
– На следующей неделе лечу в Италию, на конференцию, – сообщил он. – Международное общество Маркони. К столетию радио.
Сергей невольно посмотрел вверх. Там, на высокой стене за спиной у директора мрачно нависал огромный, два на три метра портрет в почерневшей золотой раме. По словам институтских старожилов, он был перенесен сюда из старого здания, где тоже много лет висел в директорском кабинете. Считалось, что это был портрет А. С. Попова, изобретателя радио. На самом же деле на нем, судя по всему, был изображен популярный в свое время артист Черкасов, сыгравший ученого в известном биографическом фильме. Артист был запечатлен с благородным сходством, характерным для живописи пятидесятых годов, и, судя по выражению лица, словно бы находился в образе. Сурово сдвинув брови, талантливо сыгранный актером преподаватель Кронштадтских минных классов смотрел сейчас на своего потомка, продавшего принадлежащее Отечеству техническое первородство за итальянскую чечевичную похлебку. Потомок, однако, не ощущал взгляда. Уперевшись локтем в подлокотник кресла и положив подбородок на кулак, он, в свою очередь, внимательно, хотя вместе с тем как-то неагрессивно рассматривал Сергея, казалось пытаясь завершить какие-то связанные с ним логические выкладки. Так ни к чему не придя и, похоже, не слишком