Уровень ZERO 2. Пейзаж с дождем. Анна АртюшкевичЧитать онлайн книгу.
головой:
– Я уеду из города, но некоторое время буду недалеко.
– Ты приехал из-за историка? Знал, что Наталья пригласит меня?
Глеб понял, что меня мучило.
– Этого даже я просчитать бы не смог. Просто подумал, что речь идет об ученом, который интересовал нас в связи с одним делом. Хотя фамилия Чижевский меня тоже озадачила.
– Я могла бы помочь?
– Даже не вздумай! – отрезал Глеб. – А не то двое суток не слезешь с лошади! И, кстати, будь осторожней с незнакомыми людьми.
Потом мы пили кофе, и, как самый ценный приз в мире, день опять был нашим. И тогда я узнала, что счет жизни можно вести на мгновенья. И за каждое не жаль отдать жизнь.
После обеда Полторанин отлучился, и я не спрашивала, зачем. Вернулся с охапкой хризантем, бросил к моим ногам, сказал:
– Собирайся, такси ждет!
Через час мы были на пристани, где на бревенчатом настиле над водой стояли столики, дымился мангал, и деревянную будку, увешанную фонариками, украшала вывеска «Три рака». Рядом покачивались катамараны. Глеб пообщался с краснолицым здоровяком и подозвал меня.
– Как же давно я мечтал об этом! – жмурясь от удовольствия, он запихал меня в плавучее средство, сел рядом, и мы поплыли вдоль берега. Метров через триста причалили к пляжу. Глеб осторожно извлек меня из катамарана, бросил плащ на песок, и мы под тихий лепет реки молча любовались ее медленным течением, разбивая камешками стеклянную гладь.
– Ты многих убил? – неожиданно для себя спросила я.
Полторанин застыл, потом медленно повернул голову.
– Вот уж не ожидал от тебя такого вопроса, – бесцветным голосом сказал он. – Вопрос-то банальный, неверный и некорректный.
Мы снова долго молчали.
– Как ты думаешь, – рассеянно спросил Глеб, покусывая травинку, – что справедливее: убить тридцать мерзавцев или одного праведника?
И после паузы продолжал:
– С точки зрения морали, видимо, тридцать мерзавцев. Но ведь каждый из них может родить по ребенку, и не факт, что они пойдут в родителей. Сын Малюты Скуратова помогал ближним, замаливал грехи отца, приличными, даже выдающимися людьми стали потомки Абакумова, Берии, Сталина, Бормана. Так что, с точки зрения математики, правильнее убить праведника.
На реку опускались сумерки. Где-то далеко на другом берегу засветились огни. Глеб задумчиво наблюдал за щепкой, танцующей на волнах. Потом снова заговорил:
– Люди после Каина уничтожали, и всегда будут уничтожать друг друга. Причем, не требуя характеристики жертв с места работы. Страшно другое. Однажды перешагнув через кровь, можно к ней привыкнуть и все проблемы решать потом радикальным способом. Так проще. И смерть тогда можно измерять в цифрах. Но кто сумеет решить задачку: если с одной стороны артиллерией уничтожено семь тысяч человек, а с другой за ночь перерезано всего три тысячи, кто гуманнее? И почему в расчет не берутся те, кто резал? А ведь им потом жить намного страшнее, чем родственникам