О русском акционизме. Петр ПавленскийЧитать онлайн книгу.
идеи, каким-то образом пытается их обработать, чтобы их процедить и сделать так, как и с левыми, чтобы усреднить и убрать из них это состояние: «Я крайний». Я буду убивать за то, что он просто не такой, как я. Тем временем со стороны Востока поднимается ИГИЛ. Поэтому националистический запрос выглядит вполне органично.
– Правые идеи без фанатизма?
– Их пытаются как-то таким образом приспособить, чтобы они перестали нести какую-то опасность. Также какое-то время назад купировали левые идеи. Сейчас есть множество как бы анархистов, еще кого-то, но все они прекрасно дружат с государственным порядком. Дружат, потому что не несут какой-то опасности – левые, социалисты – они вообще не несут никакой опасности для государства сейчас. Их пуповина тянется прямиком к государственным органам. Стоят на основании капитала.
– А толкая это, находясь на прямой между анархией и фашизмом, ты видишь, а художников (в широком смысле слова), которые стоят по ту сторону?
– Я думаю, что можно подумать. Я думаю, что много кто ее толкает в сторону. Тут надо подумать. Я думаю, кто.
– Если сразу не приходит в голову…
– Не приходит. Я думаю. Если в общем, то к фашизму толкает инстинкт власти. Любая власть держится на убежденности в превосходстве. А если о том, кто из художников этому прислуживает, то это практически все искусство институциональное так или иначе.
– А институциональное, это какое?
– То, которое привязано к капиталу, стоит на его основании. Я объясню: то, которое привязано к залам, определенным формациям. Скажем так, все, что зависит от фондов, грантов, меценатов, директоров выставочных залов. За этим искусством стоит капитал, оно служит декорацией к любым имперским амбициям. Огромный пласт того, где все строится за счет компромиссов и удовлетворения интересов…
– Церетели толкает?
– Церетели? Наверное, конечно, толкает. Да, толкает. Просто такие фигуры настолько очевидно это делают. Они не являются штурмовиками в случае этого сражения, потому что лобовые атаки совершают агенты, те, кто находится внутри. Те, кто хочет казаться своим. Это скорее те, кто находится неподалеку и как бы говорит о современном искусстве и о каком-то политическом искусстве.
– У тебя здесь, в России, есть оппоненты в политическом искусстве?
– Это все оформительское искусство.
– Конкретный человек?
– Нет, у меня нет конкретного человека. Я имею в виду оформительское в широком контексте. Те, кто оформляет режим и строит декорации. Можно брать, смотреть, кто, что… Я думаю. Понимаешь, говорить об одном оппоненте – нет. У меня нет одного оппонента. Понятно, что было бы удобно назвать Церетели врагом – он оформитель. И очевидно, что он строит декорацию. Однако почти весь обслуживающий персонал, который выпускается из государственных художественных вузов, строит ее или поддерживает. В этом случае Мединский и Церетели сами давно исполняют функцию этой декорации.