Завтра ты умрешь. Анна МалышеваЧитать онлайн книгу.
отметила непривычный беспорядок на столе – грязные кофейные чашки, криво свисающие края скатерти… В прежние времена педантичная Ольга сгорела бы от стыда при виде такого натюрморта, но в это утро ей, как видно, было все равно. В охотничьей гостиной, в камине, дотлевало последнее громадное полено – его явно положили не так давно, на рассвете. Из этого Наталья заключила, что кто-то здесь бодрствовал всю ночь. Генрих Петрович? Или вернулся муж хозяйки? Ей становилось не по себе в этом пустом доме, откуда все словно сбежали, бросив ее одну на произвол судьбы.
Женщина вышла на веранду, оглядела парк. На лужайке перед домом по-прежнему горел фонарь – его забыли выключить утром. Освещенный желтый шар на фоне ясного неба усиливал ощущение заброшенности и беспорядка. Наталья поежилась и в тот же миг услышала за спиной спокойный мужской голос:
– После завтрака зайдите ко мне в кабинет, Наташа.
Она испуганно обернулась, и увидела в дверном проеме хозяина. Приложила руку к груди:
– Я не слышала шагов! Вы ночью приехали?
– Час назад, – он подошел к перилам, взглянул на парк, заметил горевший фонарь. – Позвоните, чтобы потушили. Не люблю, когда свет горит днем.
– Конечно, – заторопилась она, радуясь поводу уйти. – Я сбегаю на вахту, сейчас же!
Наталья робела перед Михаилом Юрьевичем, хотя этот равнодушный ко всему, меланхоличный человек ни разу не поднял на нее голоса, ни за что не отчитал. Она сама не знала, откуда бралось это чувство неловкости и вины перед ним. Оно появилось при первой же встрече, пять лет назад, когда Наталью представили худощавому, какому-то узкому с ног до головы, рано поседевшему мужчине с большими серыми глазами, выражавшими усталую печаль. У него был вид книжного червя, не имеющего понятия не то, что о курсе доллара, но даже о текущей дате… И тем не менее, Михаил Юрьевич Банницкий был одним из директоров крупного московского банка.
– Постойте, – вдруг сказал он, когда женщина уже спустилась по ступеням. – Не надо. Пусть горит.
Наталья удивленно подняла глаза. Михаил Юрьевич на ее памяти никогда не отменял отданных приказов… Но сегодня, когда все шло шиворот-навыворот, изменился даже он, казавшийся оплотом порядка и рациональности.
– Вы ведь еще не завтракали?
– Нет, – теперь она окончательно убедилась, что с хозяином происходит что-то неладное. Он никогда не интересовался тем, кто и что ел, и ел ли вообще. Сам Михаил Юрьевич питался странно, от случая к случаю, причем еда, даже самая вкусная, явно не доставляла ему удовольствия. Он ел, чтобы жить. «Как он странно говорит сегодня! – заметила женщина. – Будто во сне. У него вид лунатика!»
– Ольга плачет на кухне, от нее никакого толку, а повариха даже не приехала сегодня, – так же размеренно, в пустоту, продолжал он. – Так что завтрака, думаю, не будет.
– Оля плачет? – растерянно повторила женщина.
– Да,