Код цивилизации. Что ждет Россию в мире будущего?. В. А. НиконовЧитать онлайн книгу.
в числе проигравших во Второй мировой войне, тяжело переживали утрату мирового лидерства, потерю колоний, рост международного влияния США и СССР и потому еще больше стремились навстречу друг другу, надеясь обрести силу в единстве. Практический путь к европейской интеграции открыла Декларация министра иностранных дел Франции Шумана, который 9 мая 1950 года обратился к правительству ФРГ с предложением начать новую главу в отношениях, передав всю угольную и сталелитейную промышленность Франции и Западной Германии под управление общего наднационального органа. Западная Европа не стала перекраивать границы, как после Первой мировой войны, а изменила саму природу границ, поощряя свободный переток капиталов, товаров и людей. «Политические карты вышли из моды, их место заняли экономические графики. Дипломаты в Брюсселе увидели в экономической взаимозависимости, международных правовых институтах и взаимном влиянии на внутреннюю политику друг друга основной источник безопасности»[105].
В разработке концепции европейского строительства велика роль еще одного видного французского «европеиста» – Жана Монне, занимавшего на тот момент пост руководителя Комиссариата планирования, – который утверждал: «Европа никогда не существовала. Европа – не сумма национальных суверенитетов. Европу надо создать». Вместо Европы, раскалываемой национализмом, концепция Монне – Шумана предлагала сформировать единую миролюбивую Европу на принципах демократии, экономического благосостояния, социального консенсуса, мира и равноправного сотрудничества. Концепцию Монне – Шумана изначально приняли далеко не все западноевропейские государства. Это относилось, прежде всего, к Великобритании, которая создаст в 1960 году совместно с Австрией, Данией, Норвегией, Португалией, Швейцарией и Швецией Европейскую ассоциацию свободной торговли (ЕАСТ).
Хотя план подавался как чисто экономический, в основу его легли соображения стратегические – поставить вооруженные силы Германии под международный контроль, раз уж американцы так настаивают на их возрождении. «По сути, – пишет Брендан Симмс, – Париж захотел европеизировать Германию до того, как Европа германизируется»[106]. Британия, как и следовало ожидать, была настроена крайне скептически, опасаясь утраты суверенитета. Конрад Аденауэр поддержал план Шумана, рассчитывая вернуть Германию за стол великих держав и с действительной верой в общую европейскую судьбу.
Аденауэра больше всего волновали роль ФРГ как изгоя Европы и французская оккупация Саарского угольно-металлургического бассейна, и он воспринял предложение, по словам его биографа, «как подарок небес»[107]. США поначалу имели некоторые сомнения, поскольку видели перспективу создания европейского экономического картеля, способного укрепить конкурентные позиции Европы по отношению к американской экономике. На затем стратегические соображения взяли верх и в Вашингтоне. Американские
Ivan Krastev, Mark Leonard. Europe’s Shattered Dream of Order//Foreign Affairs. May/June, 2015. P. 49.
Brendan Simms. Europe. The Struggle for Supremacy, 1453 to the Present. L., 2013. P. 411.
Чарльз Уильямс. Аденауэр. Отец новой Германии. М., 2002. С. 403–404.