Русский Ришелье. Александр ГуринЧитать онлайн книгу.
мою единственную коровенку! Гунту схватили, обвинив в колдовстве. Небрежно, словно говоря о пустячном деле, я попросил своего отца, барона, повелеть отпустить девушку. Собственно, я был уверен, что это дело пустячным и является, что все должны понимать: не в меру жадная вдова просто оклеветала моего светловолосого ангела. Но, о ужас, мой отец был непреклонен! А ведь раньше он никогда ни в чем не отказывал мне. Теперь же говорил, мол, эту проклятую колдунью надо сжечь хотя бы для того, чтобы я, его сын, понял, как надо обращаться с рабыней. Обвинил меня в том, что я перестал думать о карьере, не ищу себе достойную невесту, посмел забрать из замка и подарить Гунте одно из колец моей покойной матери.
«Ведьма, околдовавшая тебя, умрет!» – вынес он приговор. Напрасно я говорил, что не смогу без Гунты жить, что прокляну его, если он посмеет убить ее. Отец, выслушав мои угрозы, спокойно сказал: «Вот как. Значит, болезнь сильнее, чем я предполагал. Случится то, что случится, а ты позже поймешь, что я прав, и будешь благодарен мне».
Я выхватил из ножен шпагу. Барон распрямил плечи и старческим голосом спросил: «Хочешь убить своего отца? Действуй, Каин!» Он стоял без движения, я же в отчаянии выбежал из комнаты.
На суде Гунта держалась гордо, словно не рабыня, а госпожа. Она не пыталась отрицать, что лечила людей своими колдовскими прикосновениями. Но вовсю издевалась над судьями. Моего отца аж передернуло, когда Гунта заявила: сын Сатаны в образе немца соблазнил ее и она стала грешить, будто немка, и только звуки латышского музыкального инструмента кокле на время освобождали ее из-под власти немца-дьявола.
Я пытался поймать ее взгляд, но Гунта не соизволила хотя бы взглянуть на меня. Суд наказал ее за дерзость: пастор велел не просто казнить ведьму, как водится, без пролития крови, но сжечь ее на костре из сырых дров, чтоб горела помедленнее.
Я велел слуге седлать коня, собираясь поскакать в столицу герцогства Митаву, к суперинтенданту нашей лютеранско-евангелической церкви, рассказать ему все как есть и уговорить его спасти Гунту, поступить по справедливости. Но когда конь был оседлан, узнал, что казнь состоится немедленно. О, как долго она горела и как страшно орала! Пока огонь пожирал ее прекрасное тело, мне казалось, что я схожу с ума!..
Иоганн Шталкер тяжело вздохнул. Пока он рассказывал об этой трагедии, то сжимал кулаки:
– Днем я, не говоря никому ни слова, уехал на коне в лес. Ночью случился пожар. Вдова Анна сгорела в своем доме вместе с детьми. Она пыталась выбраться из избы, но не могла снаружи открыть дверь – мешало тяжеленное бревно, неизвестно как оказавшееся у входа. Пастора, который велел жечь Гунту сырыми дровами, утром нашли в луже крови, у него было перерезано горло.
Мой отец был полным господином в своих владениях – убийцу пастора никто не искал. Отец ходил за мной по пятам, теперь он извинялся передо мной, просил прощения. Я не произнес в ответ ни единого слова. В отчем доме я оставаться не мог, в Курляндии – не хотел. Выбор был невелик. Либо