Укрощение королевы. Филиппа ГрегориЧитать онлайн книгу.
великой победы веры, этот день стал большим поражением: на молебствие пришли единицы прихожан, а пожертвований и вовсе почти не было. Такого раньше не случалось. Но сейчас не было ни монахов, которые возглавляли бы шествия, ни церковных хоров, чтобы петь псалмы, ни дароносиц и драгоценных сосудов, которые были отобраны и переплавлены. Вместе с монастырями закрылись и принадлежащие им лечебницы. И этот день, как зеркало народной веры, показал, что в королевстве сердца верующих остыли.
– Народ не желает молиться за собственную землю? – Генрих отчитывает епископа Винчестерского, Стефана Гардинера, так, словно в этом была его вина. Мы плывем на королевском баркасе и как раз решили выйти на палубу подышать свежим воздухом, когда епископ Гардинер замечает, что ему пришлось бы пройтись по воде, аки по суше, чтобы убедить жителей Уотфорда молиться. – Они потеряли рассудок? Неужели они считают, что могут получить жизнь вечную с помощью споров?
Епископ пожимает плечами.
– Они просто утратили веру, – говорит он. – Сейчас они хотят лишь спорить о Библии. Лучше б они пели старые псалмы, думали о прошлом и оставили сравнение и понимание перемен тем, кто придет после них. После того как английская Библия была изъята из церквей, я думал, что они просто станут молиться на дозволенном им языке.
– Но этот язык не несет для них никакого смысла, – протестует Томас Кранмер. – Люди не понимают, что значат его слова. Они не могут читать латынь, да и проповедников не всегда понимают. Люди просто больше не хотят непонятных ритуалов, они не хотят петь гимны, если не понимают их смысла. Если б они могли молиться на родном языке, они бы это делали. Ваше Величество, вы дали им Священное Писание на родном языке, а потом снова лишили их его. Верните им Библии, которые они смогут читать, дайте опору их вере! Позвольте нам сделать большее! Позвольте нам проводить литургии на английском!
Король молчит, и, переводя взгляд на меня, дает мне знать, что я могу присоединиться к беседе.
– Вы считаете, что народ больше не любит молитвы на латыни? – спрашиваю я архиепископа Кранмера. – Вы вправду считаете, что люди окрепнут в вере, если им будет позволено молиться на родном языке?
– Язык немытой черни, – тихо шипит на ухо королю епископ Гардинер. – Так что ж, теперь пусть каждый трактирщик толкует «Аве Мария» на свой лад? А мусорщики раздают свои благословения?
– Гребите быстрее, – велит Генрих гребцам, почти не обращая внимания на этот разговор. – Выводите судно на середину реки, чтобы мы могли поймать течение.
Барж-мастер ускоряет ритм барабанов, а рулевой выводит судно на середину реки, где чувствуется прохладный бриз и есть глубинное течение.
– В наш дворец никто не может проникнуть со стороны города, – говорит мне Генрих. – Люди могут махать нам с берегов, могут выражать свое почтение, но на расстоянии. На судно им подниматься нельзя. Я вообще не хочу, чтобы они ко мне приближались. Никому из города не дозволено заходить в наши сады. Они несут на себе заразу, а я не могу