Рассказы (сборник). Валентин Петрович КатаевЧитать онлайн книгу.
кто там! Входи веселиться, кто хошь. Всех пущу, только Жоржика одного не пущу! Не схотел он каклет моих жрать, не схотел…
И она ничком упала на кованый сундук лягушачьей раскраски и стала биться головой о музыкальный его замок.
Потом в квартире стало по-прежнему чинно и прилично. Шурка опять поступила в прислуги. Много мужчин приходило к ней в течение зимы свататься, но она всем отказывала. Она ждала тихого и нежного, а эти все были нахальные и льстились на большое приданое.
К концу зимы она сильно похудела, стала носить черное шерстяное платье и сделалась еще интереснее.
У нас во дворе работал в гараже один шофер – Ваня. Был он тих, нежен и задумчив. Он сох от любви к Шурке. В мае месяце она влюбилась в него тоже.
Погода была прекрасная. Терпеливо выслушав не слишком длинную поздравительную речь заведующего столом браков, молодые вышли из загса на улицу.
– Теперь куда ж? – застенчиво спросил долговязый и смирный Ваня, искоса взглянув на Шурку.
Она прижалась к нему, щекотнула его ухо веточкой одуряющей черемухи, вставленной в жидкие волосы, и, раздув ноздри, шепнула:
– На Сухаревку. Вещи покупать. Куда ж?
И глаза ее вдруг стали круглые и пегие.
1929
Виадук
Девушка, нагнувшись, вышла из маленькой палатки, которую я сначала не заметил, так как она была завалена дубовыми ветками с засохшими листьями. Вокруг не было ни одного дерева. Как видно, эти дубовые ветки нарубили в другом месте и уже довольно долго возили с собой для маскировки. Девушка расстелила на траве старую дивизионную газету. На газету она поставила эмалированную миску вареной гусятины. Она постояла, подумала и затем принесла два черных ржаных сухаря. Потом она опять ушла в палатку и заставила за собой вход ветками. Генерал некоторое время задумчиво смотрел на гусятину. Он был в промасленном танкистском комбинезоне, туго стянутом поясом. Одна штанина задралась над пыльным солдатским сапогом. Летняя фуражечка с защитной звездой криво сидела на его круглой крепкой голове с подбритыми седыми висками. В общем, он был немного похож на шофера.
– Клава, – сказал генерал с упреком.
– Что? – послышалось из палатки.
– А огурцов разве нету?
– Огурцы есть.
– Так дай нам огурцов.
Девушка вышла из палатки и положила на газету три больших желтых огурца.
– А соль? – сказал генерал.
– Сейчас.
Она сходила в палатку и принесла серой кристаллической соли. У нее было худое лицо с тонкими губами. Ей не шел полувоенный костюм, неловко сшитый доморощенным военным портным из бумажного габардина серо-стального цвета. Синий берет сидел на голове слишком высоко и плоско, как крышечка. Она высыпала соль на газету, с неудовольствием посмотрела на меня, помолчала, подумала, пожала плечом и опять ушла в палатку, заставив за собой вход ветками. Генерал взял огурец, разломил его, обмакнул в соль, но не съел, а положил на газету.
– Клава! – крикнул он сердито.
– Ну?
– А