Хвостатые беседы. Приключения в кошачьих владениях и за их пределами. Том КоксЧитать онлайн книгу.
сном: «Что-то я сегодня не очень хороший медведь». Он всегда – прекрасный медведь. Человек же себя прекрасным не ощущает. Мы вечно к чему-то стремимся, к некоему совершенству.
Пес ест пса, кошка ест мышь; скандаль, мама, круши мой дом.
Дитя войны
Шесть дней в неделю в Ист-Мендлхеме стоит тишина. Лишь порой долетит из центра добродушная ругань старичка, созывающего уток на хлебное угощение, или заиграют в парке престарелые участники кавер-группы. Обычные безобидные звуки британского рыночного городка: далекий крик бестолковых птиц да принесенная ветром песня «Придет ли день». Неуверенные голоса исполнителей настаивают на том, что день придет. Однако с семи часов пятничного вечера и до трех часов субботнего утра Ист-Мендлхем, подобно множеству других британских рыночных городков, оживает. Попади вы на улицу в такое время, своими глазами увидели бы очередную колонизацию Дикого Запада, только вместо лошадей здесь «Субару». Визжат покрышки, не утихают прилюдные споры, исполняются первобытные брачные ритуалы, а накопленная за целую неделю энергия сгорает в пенном пламени ее величества «Стеллы Артуа».
С возрастом начинаешь смотреть на это философски. Еще недавно я жил в лондонской квартире. Там каждую среду в девять вечера – минута в минуту – в дюйме от окна моей спальни молодая парочка затевала громкий спор о том, беженец их ребенок или нет. Ночь же вторника могла смело претендовать на звание дамской. Как это? Очень просто: дама из верхней квартиры ночь напролет громко занималась сексом. Ее вопли напоминали альбом «Скримаделика» группы «Primal Scream». Потом у меня был дом, деливший с соседями общую стену. Его трясло чуть ли не двадцать четыре часа в сутки: сосед-диджей, парень с пустыми глазами, устраивал регулярные «репетиции», а грустный исполинский пес, питомец мамочки диджея, подгавкивал. Стены моего нынешнего жилища, к счастью, принадлежат только мне, и одна ночь пьяной эйфории под окнами – малая цена за шесть дней спокойствия.
Хотя нельзя утверждать, что эти стены – очень надежная защита. Честно говоря, до лета 2007 года я ни разу не задавал себе вопрос: что чувствуют люди, когда в субботу в три часа ночи их дом атакуют трое мужчин с садовыми ножницами. Если бы я все же об этом задумался, то вряд ли сумел бы представить, какой жуткий, прямо-таки заводской грохот сопровождает подобную акцию. Я выглянул в окно и вздохнул с облегчением. Упомянутые мужчины пытались всего лишь украсть кусок водосточной трубы. Я-то испугался, что они решили перестроить мое жилище под собственное питейное заведение. У меня даже возникло желание их поблагодарить. Но сделал я совсем другое: спросил, какого черта им надо (правда, теперь я не совсем уверен, что использовал именно эти слова). Незваные гости тут же исчезли. Я чувствовал себя смельчаком, был очень горд – минут двадцать примерно: оказалось, они просто ходили за секатором побольше, а то со старым у них дело как-то не заладилось. Словом, нам с женой Ди пришлось вызвать полицию.
История с секатором произошла всего за неделю до визита двух изможденных джентльменов. Я полюбопытствовал, какие именно превратности судьбы взгромоздили гостей на мой мусорный контейнер и заставили лезть через мой забор в мой сад, на что гости неубедительно ответили: «Мы не грабить, приятель, честно!»
Справедливости ради надо сказать, следующая пятница выдалась спокойной. Мою машину обворовали только через две недели после визита джентльменов.
Спустя еще две пятницы Ди разбудила меня в три часа ночи со словами: «В спальне кто-то есть». Учитывая предыдущие события, неудивительно, что я поступил, как любой уважающий себя мужчина-защитник: вскочил, голый и бесстрашный, сгреб цветочную лейку и приготовился к бою.
Когда я еще жил с родителями, нас дважды грабили; однако оба раза меня не было дома. Теперь же я напряженно слушал ночь. Ни шороха, ни звука; тишина, казалось, вот-вот задушит. Где бы ни был злоумышленник, он сохранял мертвую неподвижность. Он? Наверное, он. Одна читательница моего блога про кошек недавно пригрозила переехать к нам со всеми пожитками и котами. Но она ведь пошутила, правда? Я замер, сведя дыхание до минимума. Глаза постепенно привыкли к темноте. Что там за шторой?!
Вот он, страх и ужас любого взрослого человека, который всю жизнь неустанно работал-созидал, и теперь ему есть что терять. Кошмар самой темной ночи – представлять мы его представляем, но в реальность не верим.
– Где? – прошипел я в надежде, что мое шипение совершит невозможное: достигнет ушей Ди, минуя уши врага.
Я вдруг вспомнил одного фермера: он пристрелил двух подростков, залезших к нему в дом, и люди объявили фермера кровожадным сумасбродом. Теперь-то я понимал, каково ему было. «Ага, ты больше не считаешь идиотами Чарлтона Хестона и всю Национальную стрелковую ассоциацию, да?» – хихикнул бесенок у меня в голове. Я потыкал во мрак носиком пластмассовой лейки.
Конечно, можно было бы вооружиться получше. Почему, например, я не схватил керамическую прикроватную лампу? Ужасная оплошность. Даже вон та книга в обложке и то весит больше. Но лейку я увидел первой, и раз уж так вышло, главное – пустить ее в ход без неуместных колебаний.
– Под