Избранные творения. Избранные письма. Святитель Игнатий (Брянчанинов)Читать онлайн книгу.
келлии и трапеза со всеми ее принадлежностями. При больничной церкви есть небольшой корпус, в котором помещаются несколько престарелых и больных иноков. На двух углах, противоположных главному корпусу, стоят две башни в симметрию тех, которые находятся на оконечностях корпуса. Вне монастыря обширная гостиница для приезжающих. Все строение – каменное. Монастырь стоит на скате отлогого холма, обращен главным фасом к западу, к Волге и к впадающей в нее речке Солонице. Воздух – чудный; грунт земли – песок и «хрящ», от чего необыкновенная сухость. Здешние иноки сказывают: у них в самую дождливую осень не бывает грязи. Это очень естественно, судя по грунту. Возле самой обители великолепная роща с роскошными дубами. И стоят тут эти великаны, эти старцы, конечно, не одно столетие. Роща дубовая пересекается в полуверсте от монастыря кустарником; за ними роща из елей темно-зеленых. Рядом с рощами тянется от монастыря по берегу Солоницы премилая поляна. Весною покрывают ее воды широко разливающейся Волги, напитывают обильною влагою. Она дает много прекрасного сена. Когда я приехал сюда, сено было уже убрано, монастырское стадо пасется на поляне, которая, пресытившись весною, не перестает и теперь украшаться необыкновенно нежною зеленью. По этой милой поляне – моя прогулка. Хожу под тенью, которую утром далеко расстилает по поляне роща; мои взоры свободно и безотчетливо блуждают всюду, наслаждаются природою, которая здесь особенно мила, нежна, премилая мне по глазам и по сердцу. Люблю смотреть на воду, на обширное пространство вод, почерпать оттуда неизъяснимое вдохновение. Бывало, подолгу стаивал я на берегу Ладожского сердитого озера, и гневная волна приходила монотонно разбивать главу свою о камень у ног моих. Сматривал я на Волхов из окон Старо-Ладожского Николаевского монастыря, на угрюмый, на вечно беспокойный Волхов. Теперь из окон моей келлии смотрю на величественную Волгу. Она от монастыря не больше как в ста саженях. Лишь начинаете подъезжать к Волге – вся окрестность радуется, смеется. Видно, что этот край благоденствует. Сама Волга необыкновенно миловидна и величественна: она царица между реками! Струи ее – какие-то кроткие, нежные, катятся плавно, но огромною массою. Самая буря на ней не представляет ничего страшного; как кратковременный гнев добрейшего человека, способного к одним благодеяниям. Но всего приличнее для Волги, когда никакой ветер не тревожит струй ее. Тогда-то они катятся с невыразимою приятностью, нежностью и вместе силою и живостью; тогда-то Волга особенно величественна и прекрасна. Ее поверхность делается подобною металлическому зеркалу, по которому местами рябят мелкие струи, как серебряная чешуя. Я видел, как в это зеркало смотрелась задумчиво луна при тишине ночной, при вдохновенном ночном безмолвии. Но когда в это зеркало смотрится солнце, тогда смотреть на Волгу невозможно: она вся в лучах, в свете, в сиянии ослепительном. Посмотришь на Волгу, – так и видно, что ее назначение – кормить, обогащать людей, разливать довольство, жизнь, веселие. Не таков