Интендант третьего ранга. Анатолий ДроздовЧитать онлайн книгу.
переваливали через него и вновь выстраивались на дороге. Некоторые тащили за собой легкие противотанковые пушки. Грузовиков было много, Саломатин насчитал десяток на этой стороне, а к мосту подъезжали еще и еще... Надо было открывать огонь – передние машины уходили из сектора обстрела. И он скомандовал...
Артиллерия не подвела. Накануне она провела пристрелку и ударила точно по реперам. Облачка разрывов раскрылись над брезентовыми кузовами, осыпав немцев градом каленой шрапнели. Трехдюймовки били еще и еще... Три «максима» плотными строчками прочертили борта грузовиков, добивая тех, кому не досталось шрапнели. Немногие уцелевшие немцы соскакивали на дорогу и попадали под дружный огонь винтовок.
«Так вам! – зло шептал Саломатин, наблюдая, как валятся в пыль фигуры в мышиных мундирах. – Получите! Земли нашей захотелось? Жрите!..»
Немцы на той стороне сориентировались мгновенно. Батальон Саломатина еще добивал последних врагов, когда из-за реки прилетели снаряды. Следом застрочили пулеметы. Трехдюймовки перенесли огонь за реку, и скоро огонь ослабел, затем и вовсе стих. Шрапнель делала свое беспощадное дело. Из-за реки послышался гул моторов – враг отступал. Высланная комбатом разведка это подтвердила. Сколько они положили за рекой, узнать не удалось – немцы унесли как раненых, так и мертвых. Зато на дороге перед вырубкой осталось одиннадцать тупорылых «манов», в кузове каждого – с полсотни трупов. За гибель товарищей батальон рассчитался сполна. Саломатин велел собрать оружие убитых. У леса выросла гора винтовок, автоматов, красноармейцы принесли два десятка ручных пулеметов. Саломатин обрадовался и до вечера осваивал с отобранными бойцами трофейное оружие. Огневая мощь батальона в результате возросла многократно. Он еще не догадывался, что все это напрасно... Захваченные пушки пришлось взорвать – к ним не было снарядов. Бойцы разжились трофеями: часами, губными гармошками, едой и выпивкой. Саломатин потратил вечер, проверяя, чтоб не перепились на радостях. Но веселиться не мешал. После расстрела полка у красноармейцев был подавленный вид, скоротечный бой на дороге окрылил всех. Даже похороны бойцов, погибших от скоротечного немецкого артналета, не остудили общую радость. У костров пели песни, играли на губных гармошках и даже пытались плясать.
Пленных не было, немцы не сдавались. Даже легкораненые воевали до конца, стреляя из-за колес, их пришлось добивать. Раненных тяжело Саломатин велел оттащить на тот берег и оставить – свои подберут. Военврач настояла, чтоб каждого предварительно перевязали. Среди трофеев оказались йод, бинты и вата, поэтому Саломатин не препятствовал. Он запомнил, с каким сосредоточенным видом врач обрабатывала раны немцев, а те благодарно шептали: «Данке!» По-настоящему немцы отблагодарили врача на следующий день, когда расстреляли ее вместе с ранеными...
Тяжелораненых надо было добить. Или оставить на своей стороне. Они поведали своим то, что упустила разведка на мотоциклах. Чистоплюйство его подвело.