Счастливая женщина. Евдокия РостопчинаЧитать онлайн книгу.
его подругою, понимая под этим словом полное, сознательное, неизменное сотоварищество двух существ, свободно избравших один другого, для перехода через неизвестную и подчас трудную дорогу жизни.
Посмотрим, сбылись ли ее ожидания.
Когда Марина должна была признаться себе самой, что супружество было для нее только продолжением девического уединения, что ничего общего не было и не могло быть между ею и мужем, что она не только не нужна ему, но что, по образу жизни и занятиям своим, он часто стесняется ее присутствием, удивление и недоумение овладели ею. «Зачем же он женился?» – спрашивала она себя и не могла приискать удовлетворительного ответа.
Сначала она полагала, что он, судя по летам ее, считал ее полуребенком и потому не искал с ней обмена мыслей и раздела умственной жизни. Она старалась всячески доказывать ему, что она не столь ребячлива, как он может предполагать, и что готова быть участницей в его занятиях. Но скоро она поняла, что ему вовсе не нужно ее участия и что дела его такого рода, а мысли такого устройства, что их и делить и сообщать не приходилось.
Тогда Марине показалось, что ему должно быть скучно, потому что собственной его жизни недостаточно, чтоб его занять, и она захотела привлечь его в свою сферу, сделать его сообщником многосторонних и разнохарактерных занятий. Но и это не удалось! Предлагала ли она ему послушать музыку или пение? Он всегда отговаривался недосугом. Хотела ли она сообщить ему что-нибудь новое, только что ею прочитанное в журналах или книгах посерьезнее? Он или не понимал, или не хотел понимать. Заводила ли разговор, где столкновение или различие мнений могло служить поводом к размену остроумных или веселых замечаний? – он выслушивал, одобрял все ею сказанное и, не отвечая, уходил.
Журналы и книги получал и выписывал он, так же как и все лучшие из выходящих в Европе гравюр и литографий, лишь для показа, чтоб их все могли видеть в его кабинете, потому что так принято в богатых домах, но никогда сам в них не заглядывал. Музыку он почитал необходимым для оживления послеобеденных умирающих бесед. Он гордился талантами жены и потому, когда были гости и когда было при ком блеснуть ее игрою, он сам открывал фортепьяно и неотступно просил ее утешить его слух какими-нибудь мнимолюбимыми им пьесами. Но когда они оставались вдвоем, он так же мало интересовался игрою Марины, как и ее разговором.
Она спрашивала себя, куда ж девались его общительность, его разговорчивость, его внимание, которыми он так искусно облекался при ней перед их помолвкою… Все это исчезло, как декорация после спектакля, как праздничные убранства после праздника… Способность ее понимать, способность мыслить в нем оставалась – только он ее не употреблял. К чему?
О, мужья! Не все ли вы такие? Лучшие из вас не следуют ли этой системе не церемониться и не женироватъся[21], как скоро обряд венчания утвердит вас владетелями навеки и безвозвратно тех самых девушек, которым вы расточаете так много исканий и угождений
Не стесняться.