Лошадиная доза. Сергей ЗверевЧитать онлайн книгу.
в прямые обязанности Владимира Матвеевича Саушкина, опознавателя и хранителя справочного регистрационно-дактилоскопического бюро Московского управления уголовного розыска, где хранились уцелевшие после пожара досье на преступников различных мастей, не входил выезд на место преступления. Но его часто либо приглашал Леонид Лаврентьевич Бахматов, либо он выезжал «на труп» по собственной инициативе. Ведь Саушкин мог узнать почерк преступника, его руку и тем самым указать его след. Так случилось в восемнадцатом году, когда был убит и ограблен известный всей Москве купец Игнат Селиверстов, владелец крупнейшей шелкоткацкой фабрики и прогрессист, одним из первых установивший на фабрике турбинные двигатели. По характерным многочисленным колото-резаным ранам, нанесенным в область груди и желудка, Владимир Матвеевич сделал предположение, что убийство купца Селиверстова – это дело рук уголовника-рецидивиста Анания Похлебкина по прозвищу Февраль. Крестьянин одного из подмосковных сел, Ананий приехал в Москву на заработки в девятьсот седьмом году, а уже через год попал в арестантские роты за нанесение ножевых ран московскому мещанину Колывану Панину. В девятьсот десятом, через три недели после выхода на волю, московская сыскная полиция задержала Анания прямо на месте преступления, когда Похлебкин, имеющий к тому времени кличку Февраль, с блаженным видом наносил уже бездыханному телу очередной удар ножом из четвертого десятка. Разумеется, преступник был подвергнут судебно-психиатрическому осмотру, поскольку вряд ли психически здоровый человек стал бы тыкать в уже остывающий труп ножиком, получая при этом несказанное удовольствие. Осмотр проводил весьма дельный врач-психиатр Евгений Краснушкин. Он признал Анания психически нездоровым, написав в истории болезни, занимавшей пару дюжин страниц, диагноз: «Маниакальный синдром». Маниака поместили в специальное крепко охраняемое отделение Преображенской психиатрической клиники, из которой Ананий сбежал во время октябрьских событий девятьсот семнадцатого года. В последующие два года Похлебкина в Москве было не видно и не слышно. И вот, похоже, Февраль вернулся… В родные края потянуло.
Предположение Саушкина подтвердилось: Февраль был взят при облаве на одну из «малин» в Марьиной роще, и при нем был обнаружен золотой швейцарский минутный репетир, принадлежавший убиенному ранее купцу Селиверстову. Припертый к стенке данной уликой, Февраль не стал запираться и признался в убийстве купца…
Был еще случай, когда Владимир Матвеевич безошибочно определил убийцу, лишь мельком взглянув на труп, найденный в одном из старых захламленных дворов недалеко от Брянского вокзала.
– Это дело рук Сени Дюбеля, – твердо заверил он.
– Почему? – спросили его.
– Потому что на шее трупа имеется характерный след, – ответил Саушкин. И добавил: – Я такой уже не единожды видел. Первый раз в девятьсот шестом, второй – в девятьсот седьмом. Еще два трупа с такими характерными признаками были в шестнадцатом году. Что за характерный