Английские юмористы XVIII в.. Уильям ТеккерейЧитать онлайн книгу.
сокрывши под улыбкой, Стелла
Тогда ко мне, как ангелок, слетела,
И, строгое спокойствие храня,
Она страдала более меня.
Хозяин, полный злобы и гордыни,
Не мог бы приказать своей рабыне
Служить, как Стелла услужала мне,
По дружески усердная вдвойне.
К моей постели ласково и кротко
Она подходит мягкою походкой
И вот уже становится светлей
В душе усталой и пустой моей.
Увы, заботясь обо мне всечасно,
Поймите, Стелла, – хворь моя опасна.
Врачуя мой мучительный недуг,
Поберегите жизнь свою, мой друг!
Найдется ль на земле такой глупец,
Что разломал бы сказочный дворец,
Чтоб выстроить из кирпича и лома
Опору для стропил гнилого дома?
Одно маленькое торжество было у Стеллы в ее жизни, одна маленькая милая несправедливость совершилась ради нее, и, признаться, я невольно благодарю за это судьбу и настоятеля. Ей в жертву была принесена та, другая, молодая женщина, – та самая, которая жила через пять домов от доктора Свифта на Бэри-стрит, и льстила ему, и обхаживала его, совершенно потеряв голову, Ванесса была брошена.
Свифт не сохранил писем Стеллы, написанных в ответ на его письма к ней[36]. Он хранил письма Болинброка, Попа, Харли, Питерборо; но Стелла, как сказано в «Биографиях», бережно хранила его письма. Ну конечно, так вот и бывает в жизни; из-за этого мы не знаем, каков был ее стиль и что представляли собой те письмеца, которые доктор Свифт прятал по ночам, а наутро призывал явиться из-под подушки. Но в письме четвертом этого знаменитого собрания он описывает квартиру на Бэри-стрит, где он снимал за восемь шиллингов в неделю столовую и спальню на втором этаже; а в письме шестом он сообщает, что «посетил одну даму, только что приехавшую в город», чье имя, однако, не названо; в письме восьмом он спрашивает у Стеллы: «Что ты имеешь в виду, когда пишешь об «этих людях, живущих поблизости, с которыми я иногда обедаю»? Какого дьявола! Ты не хуже меня знаешь, с кем я обедал каждый божий день с тех пор, как мы с тобой расстались». Ну, конечно же, она знает. Конечно же, Свифт понятия не имеет, о чем это она пишет. Но из дальнейших писем выясняется, что доктор был на «деловом» обеде у миссис Ваномри; что он был «у соседки»; что ему нездоровилось и он намерен всю будущую неделю обедать у соседки! Стелла была совершенно права в своих подозрениях. Она с самого первого намека поняла, что должно произойти, буквально чутьем угадала Ванессу[37]. Соперница у ног настоятеля. Ученица и учитель вместе читают, вместе пьют чай, вместе молятся, вместе занимаются латынью и спрягают «amo, amas, amavi»[38]. Нет больше «краткого языка» для бедняжки Стеллы. Разве по правилам грамматики и порядку спряжения amavi не следует за amo и amas?
Вы можете проследить любовь Кадена и Ванессы[39] в стихотворении Кадена на эту тему и в страстных укоризненных стихах самой Ванессы, а также в ее письмах
Вот отрывки из записок, которые Свифт начал вечером в день ее смерти, 28 января 1727–1728 г.
«С самого детства и до пятнадцати лет она была болезненной; однако потом здоровье у нее вполне поправилось, и ее считали одной из самых красивых, изящных и милых молодых женщин в Лондоне, разве только она была несколько склонна к полноте. Волосы у нее были чернее воронова крыла, и каждая черточка лица являла собой совершенство».
«…собственно говоря, – пишет он с хладнокровием, которое при данных обстоятельствах поистине ужасно, – она умирала целых полгода!..»
«Среди представительниц ее пола ни одна не превосходила ее умом и не усовершенствовала более свои способности чтением или беседам» с достойными людьми… Все мы, имевшие счастье пользоваться; ее дружбой, единодушию соглашались, расставаясь с ней в начале или в конце вечера, что ей неизменно принадлежат самые интересные слова, сказанные в этом обществе. Некоторые из нас иногда записывали ее выражения или то, что французы называют «bons-mots»[198], в которых она достигала потрясающих высот».
Однако те образцы, которые мы находим в записках настоятеля под рубрикой «Bons-mots de Stella», едва ли подтверждают эту последнюю часть панегирика. Но вот другие, доказывающие ее остроумие:
«Некий джентльмен, который вначале вел себя в ее обществе очень глупо и развязно, под конец опечалился, вспомнив, что недавно потерял ребенка. Епископ, сидевший; рядом, принялся его утешать, говоря, что он не должен печалиться, ибо ребенок «теперь в раю», «Нет, милорд, – заметила она, именно это его и огорчает, ведь он уверен, что никогда не увидит там своего ребенка».
«Когда она была тяжело больна, ее врач сказал: «Сударыня, вы спустились почти к подножию горы, на мы постараемся снова поднять вас наверх». Она ответила: «Боюсь, доктор, что я задохнусь, прежде чем взберусь на вершину».
«Одного ее знакомого священника, человека очень неопрятного, который хотел казаться проницательным и остроумным, кто-то из присутствующих спросил, почему у него такие грязные ногти. Он растерялся; но она помогла ему выйти из затруднительного положения, сказав: «Ногти у этого почтенного господина стали такими грязными оттого, что он почесался».
«Один аптекарь из квакеров прислал ей закупоренную склянку; у нее были широкие края и сигнатурка на горлышке. «Да ведь это, – сказала она, вылитый сын моего аптекаря!» Забавное сходство и неожиданность ее слов заставили нас всех рассмеяться». – «Сочинения» Свифта под редакцией Скотта, т. IX, стр. 295–296.
«После утренней прогулки мне бывало так жарко и такая меня одолевала лень, что я предавался безделью у миссис Ваномри, где оставлял свое лучшее облачение и парик и
Миссис Ваномри, мать «Ванессы», была вдовой голландского торговца, который во времена короля Вильгельма получал прибыльные подряды. Его семья поселилась в Лондоне в 1709 году, в доме на Бэри-стрит, в Сент-Джеймсе, эта улица была знаменита тем, что на ней жили такие люди, как Свифт и Стиль, а в наше время Мур и Крабб.
Я люблю, ты любишь, я любил (лат.).
«Ванесса была необычайно тщеславна. Образ, придуманный Каденом, написан хорошо, но в целом он вымышлен. Она любила наряды; жаждала преклонения; обладала весьма романтическим складом ума; стояла, по ее убеждению, выше всех представительниц своего пола; держалась дерзко, весело и гордо; были у нее и приятные черты, но она отнюдь не блистала красотой или утонченностью… ее тешила мысль, что она слывет наложницей Свифта, и все же она рассчитывала и желала выйти за него замуж». – Лорд Оррери.