Рыжее счастье. Наталия РощинаЧитать онлайн книгу.
за что? Я ведь не виновата, я ни в чем не виновата! – Мара закрыла ладонями лицо.
– Уйди от греха, Мара! – Катерина накрыла сына одеялом, подоткнула со всех сторон, словно боясь, как бы ему не было холодно в их сыром, плохо отапливаемом доме. Легла рядом, обняла. – Уйди и на похороны не приходи, запрещаю. Похороню Мишу – уеду в город. Когда приеду – не знаю, вот уеду, тогда и возвращайся в дом. А сейчас не смей стоять здесь и слезы лить! Пошла вон!
Мара выскочила из дома в чем была. Приютила ее, конечно, тетя Глаша. Она ни о чем не спрашивала, переодела Мару, напоила горячим чаем и уложила в постель. Проснувшись утром, Мара долго не могла поверить, что все происшедшее правда.
– Ты зла на мать не держи, – тетя Глаша села на край кровати и гладила Мару по руке. – Она не в себе от горя. Такое пережить…
По мере того как отступал сон, девочке становилось страшно: как теперь жить? Неужели никогда больше не будет ничего светлого. Откуда? И надежды не осталось. К тому же после похорон Миши в дом Ленских пришла еще одна беда – Катерина начала пить. Она, как обещала, уехала на несколько дней из поселка, и где была никто не знал. Мара с тревогой ждала ее дома, а однажды пришел какой-то подвыпивший мужичок и сказал, где искать мать. Мара нашла ее на могиле брата, в полном беспамятстве, а рядом лежала пустая бутылка из-под какого-то пойла. Где она его доставала, для Мары оставалось загадкой. За какие деньги получала, если и на кусок хлеба часто не было и копейки? Так происходило изо дня в день. Когда мать приходила в себя, Мара пыталась с ней говорить, убеждать, что так нельзя. Что так у них только прибавится проблем, но в ответ получала в лучшем случае молчание, а чаще:
– Мала еще мать учить. Проживи с мое, получи то, что я получила, тогда и разговаривать будем! – В голосе Катерины было столько злобы, что Мара перестала делать попытки наставлять ее на путь истинный. – Мне тридцать пять, а уже троих похоронила: мужа, мать, сына. Никогда не думала, что так все сложится.
– Я люблю тебя, мам, – Мара не держала на нее зла за то, что не слышала от матери последнее время доброго слова.
– Брось, Мара! – В голосе снова зазвучали стальные нотки, неприкрытое раздражение. – Зачем мне твоя любовь? Что мне с ней делать?
Мара не знала, что ответить. То, что вертелось на языке, все равно ничего не могло исправить, и потому Мара молча принимала одну грубость за другой. Она уже перестала верить в то, что отношение матери к ней когда-нибудь изменится к лучшему. Любила ли она вообще свою дочь, если может теперь вот так обращаться с ней? Мара вглядывалась в постаревшее, почерневшее от горя лицо Катерины, пытаясь найти в нем хоть малейший намек на мучившие ее вопросы. Тщетно… А Катерина вскоре зачастила уезжать в город, едва дожидаясь первого автобуса. Она быстро одевалась еще затемно и, громко хлопнув входной дверью, выходила во двор. Она знала, что Мара будет стоять у окна и смотреть ей вслед, но не оглядывалась. Ненависть, проснувшаяся в ней к дочери, росла с каждым днем, а потому видеть лишний раз ее лицо, рыжие волосы не было желания. И вообще этот дом, этот опостылевший