Дом на Дворцовой. Владимир АнтоновЧитать онлайн книгу.
человеческих отбросов, чем-то провинившуюся перед самодовольно жирующей обнаглевшей от безнаказанности властью. Почти все из них собирались сойти с поезда в Беломорске или Кандалакше. Там было скопление трудовых лагерей. С каждым часом в вагоне-ресторане становилось шумнее из-за действия различных согревающих напитков. Облако дыма сгущалось, поглощая кислород, необходимый для дыхания. Рыбаки не мудрствовали и литрами употребляли «Московскую Особую». Разговаривая, они не вынимали изо рта папиросу Беломор, а только перемещали её из одного угла рта в другой: «… мы как раз ловили ярусом. Там палтуса обычно навалом и треска идёт косяками. Вдруг удар…! Корму развернуло и трос от снастей зацепился за штурвал… Никто ничего по началу не понял, только Васька вцепился в поручни и орёт: п-о-л-у-н-д-р-а-а. Шхуна наклонилась аж под сорок пять, а потом из воды касатка к-а-а-к выскочит и хвостом по борту… Боцмана чуть не зацепила, падла…» – жестикулировал и размахивал руками, пытаясь дать точную оценку размерам морского хищника, молодой и явно не такой уж и бывалый рыбак. Остальные ухмылялись и делали вид, что верят в небылицу. Молодой явно злился, завидя ухмылки собутыльников, и от злости краснел.
Те, кто в унтах, – те баловались коньячком «Отборный», презрительно посматривая в сторону рыбаков. Когда кто-то из них хотел закурить, то доставал из кармана портсигар. Вещь, подчёркивающую его социальное положение, часто отделанную поэтому красивым орнаментом. Кнопочка-защёлка иногда обрамляла какой-нибудь полудрагоценный камень. Но особой гордостью хозяина ценной вещицы была, как правило, дарственная надпись, выгравированная на её створке: «За достижения в социалистическом строительстве в честь шестнадцатой годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции. Секретарь Вятского горкома ВКПб тов. Нахимович И. И.» или «За помощь в раскрытии группы контрреволюционеров-заговорщиков. Начальник Ивановского Губернского ЧК тов. Усечённый П. О.». Здесь разговор шёл о делах серьёзных: «… прошлой неделе разнарядку спустили. Четыреста! Ты представляешь? Нет, Яков Борисович, и ещё раз нет! Не осилим, а, если и осилим, то что нам с этого толку-то? Так – одна морока. А потом ещё и разгон устроят, как водится – не того размера… Не той расцветки… Переведусь я на Дальний восток, от Москвы подальше. И тебе советую, пока кто-нибудь на тебя донос не состряпал. Да хоть тот же Жмурянский! Он ещё тот фрукт! Улыбается, а сам, наверняка, подписи собирает. В общем, я тебя предупредил…».
Моряки пили всё и в беспорядке, потому что спешили. Уже послезавтра снова начнётся служба. Тогда прощайте ржаные, пшенично-спиртовые и виноградные эликсиры счастья, превращающие в период отпусков и по выходным трезвую и опасную жизнь морских волков в спокойное плавание с любимой по тихой заводи. Разговоры моряков, совершенно справедливо считающих себя элитой вооружённых сил, к этому, в основном, и сводились: «… да, у них вооружение стоит, как на наших в начале века в японскую. Им в море высовываться не стоит. Их подлодкой