Дом на Дворцовой. Владимир АнтоновЧитать онлайн книгу.
Он справедливо полагал, что запретами процесс созревания юного создания не остановишь. Если читать не хотелось, Нина смотрела в окно на пробегающие мимо деревушки и поля, небольшие уездные городки с оттопыренными в небо колокольнями старинных церквей с синими и золотыми куполами. Поля колосились рожью и пшеницей, но пшеницей южнее. Сразу за Нижним. Оттуда начиналось бескрайнее золотистое море посевов великолепных её сортов, которыми кормилось в то время всё отечество и половина Европы. Дважды поезд пересекал Волгу, делающую один поворот за другим. Неожиданно сужающуюся после очередного изгиба и вдруг разливающуюся в разлёт так, что не было видно противоположного берега. От красоты девочка приходила в восторженно-возбуждённое состояние и криками: «Папа, папа… иди сюда скорее…» влекла его к окошку, чтобы ему тоже досталась радость от увиденного. Нина сильно пугалась, когда встречный поезд неожиданно появлялся из ниоткуда. Он перекрывал обзор из окна и громко гудел, сбиваясь с тяжёлого баса на свистящий в разные стороны фальцет и стуча колёсами. А потом наступало обеденное время, вместе с которым наступал праздник чревоугодия. На поездах южного направления всегда были рестораны с хорошей, если не сказать изысканной кухней, творимой поварами, нанятыми администрацией Николаевской железной дороги за границей или перекупленными у столичных ресторанов по контракту на летний сезон. В это время года жители северного города устремлялись к югу, а городские рестораны пустели. После обеда Андрей Владимирович обычно дремал или читал газету, лёжа не раздеваясь на своей кровати, а дочка продолжала любоваться предзакатными пейзажами по обе стороны мчащегося к югу поезда.
Совсем иначе выглядело её сегодняшнее путешествие от Петрограда в сторону Смоленска. Поезд шёл и останавливался. Подолгу стоял и снова двигался потихоньку, прощупывая в ночное время путь впереди себя светом слабомощного прожектора. Вагоны были старые, отслужившие своё. Стёкла в окнах треснутые или вообще не было стёкол. В этом случае оконные проёмы были заткнуты старыми подушками или потрёпанными от времени матрасами. Люди путешествовали в основном без причины, а лишь только для того, чтобы не сидеть на месте или в поисках другой лучшей жизни. Они были похожи друг на друга серыми небритыми лицами и полуголодными взглядами. Каждого из них когда-то любили, и они имели приют телу и душе. Сегодня тело и душа на годы привыкали к ненависти и жизненным неудобствам, чтобы в последствии владеть отвоёванным у других новым миром. В новом мире им обещали много еды и тепла. У всех за спиной или на коленях находился дорожный мешок, в котором лежали хлеб, кусок сала, соль и сменные портянки. В вагонах было холодно, несмотря на бушующие языки пламени в печках-«буржуйках», стоящих в каждом вагоне. На них кипятили воду счастливые обладатели жестяных чайников. От махорочного дыма у пассажиров слезились глаза, но никто не жаловался и курильщиков не беспокоили. Разве что просили выдыхать дым в сторону или вверх