Противо Речия (сборник). Сергей ИвановЧитать онлайн книгу.
жизни.
Сначала выпадают отдельные дни, затем недели, годы.
В конце концов ты теряешь уверенность в том, что действительно прожил все это время, а не сжег его напрасно в топке безотчетного механического слалома.
Память заспамлена под завязку. Воспоминания раздражают – они отрывисты, эмоционально выхолощены, словно рекламные ролики. Факты, цифры, лица – ничего лишнего. И по сути – ничего.
Иногда, правда, откуда-то всплывают окрашенные сепией детские мемории, округлые и невесомые, как гелиевые воздушные шары…
Знаете, я бы многое отдал за возможность буквально на минуту задержать в сознании хотя бы одну из них. Не выходит.
А может, и не было никакого детства? Может, так было всегда?
Однако родина помнит все. Она бережно и надежно хранит артефакты твоего личного, экзистенциального, само-достаточного счастья – неожиданные и нелепые, на первый взгляд, предметы, однако именно в них спрятан код, активирующий те самые вожделенные детские воспоминания, в которых, если разобраться, и заключается большая часть смысла твоего существования.
…Прошло два с половиной года со дня смерти деда, а я, приезжая на родину, никак не могу свыкнуться с этим. Кажется, что он здесь. Нет, честно. Никакой метафизики, соплей и миндальничанья.
Я физически не могу привыкнуть к его отсутствию. Все его вещи здесь, на тех же местах, что и всегда.
Кажется, с минуты на минуту он приедет с работы, заботливо поставит «под навес» свою «веломашину», войдет в кухню и скомандует усталым, чуть поскрипывающим голосом: «Ну что, матушка, давай исть». Он всегда так смешно говорит: «исть» вместо «есть». А бабушка начнет греметь тертой алюминиевой посудой и звать всех к столу.
Я, как это сейчас делает мой сын, буду до последнего саботировать ужин, но ровно до тех пор, пока дед демонстративно не оближет свою персональную ложку с треугольным черенком и выгравированными на нем двумя косыми линиями и многозначительно не посмотрит на меня.
Но если и это не поможет, то фраза «Ща получишь этой ложкой в лоб», которая за всю историю осечек ни разу не давала, сработает и в этот раз. Затем бабушка начнет мыть посуду в большой эмалированной миске, а я полезу на подоконник – рассматривать единственную семейную реликвию – настоящую староверческую икону…
Для этого и существует родина.
Для памяти.
Здесь нет живых и нет мертвых.
Только свои.
Все вместе.
Раскол
Раньше я любил возвращаться в город.
Было время, когда не имело никакого значения, как долго ты отсутствовал и где все это время находился – некая непостижимая сила влекла тебя домой. Влекла настолько сильно, что тебе было плевать решительно на все дорожные знаки, разметку и предупредительные вспышки фар несущихся навстречу машин. Ты летел домой, и в то мгновение, когда надежно укрытая небосводом равнина с невозмутимо распластавшимся на ней твоим городом вдруг возникала перед тобой, сердце что есть силы подпрыгивало куда-то