Эротические рассказы

Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Том 3. Николай ЛюбимовЧитать онлайн книгу.

Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Том 3 - Николай Любимов


Скачать книгу
и неуклюжи:

      И смех у завалин,

      И мысль от сохи,

      И Ленин и Сталин

      И эти стихи.

      («Я понял: все живо…»)

      Меня обрадовало признание поэта, что пока еще и он, Пастернак, отвечает скрипичным капричьо на пепел рухнувших планет, а главное, призыв к поэту вообще и к самому себе в частности – вновь скрепить распавшуюся еще в конце прошлого века связь времен в русской поэзии, призыв – твердо знать, какое, милые, у нас тысячелетье на дворе и чем оно живет и полнится, ощущать ритм биения народного сердца и, не втираясь в шеренгу подлипал, как выразился тот же Борис Пастернак в следующем цикле своих стихов, напечатанных в «Новом мире» в конце того же, 1936 года («Из летних записок»), подразумевая когорту тогдашних одописцев, жить с народом единой жизнью, быть выразителем чаяний его, упований и устремлений, более того: влечь его за собой.

      Не выставляй ему отметок, —

      так определяет Пастернак истинное отношение поэта к народу.

      Растроганности грош цена,

      Грозой пади в объятья веток,

      Дождем обдай его до дна.

      Не умиляйся, – не подтянем.

      Сгинь без вести, вернись без сил,

      И по репьям и по плутаньям

      Поймем, кого ты посетил.

      Твое творение не орден:

      Награды назначает власть.

      А ты – тоски пеньковой гордень,

      Паренья парусная снасть.

      («Все наклоненья и залоги…»)

      Это уже предвещало Пастернака «Рождественской Звезды», «Гамлета», «Магдалины», «Гефсиманского сада», «Быть знаменитым некрасиво…», «В больнице», «Души». Пастернаку претили формальные изыски, через которые он с таким блеском прошел («Все наклоненья и залоги Изжеваны до одного. Хватить бы соды от изжоги!») и которые теперь вызывают у него горькую усмешку («Так вот итог твой, мастерство?»).

      А перед памятными днями Шевченко (1939) Пастернак выбрал для перевода его поэму «Мария». И то, что Пастернак не отказался перевести что-либо из произведений как будто бы очень далекого ему поэта, выросшего из народных сказаний и песен, и то, что он остановился именно на «Марии», свидетельствует и о переломе в стилевой системе Пастернака, и о начавшейся его тяге к темам философским и евангельским.

      Пройдет еще несколько лет – и я почувствую себя пыльной изжаждавшейся веткой, на которую вдруг хлынул благодатный летний солнечный дождь стихов Пастернака, А все в том же 36-м году подоспела «дискуссия о формализме», на которой Борис Пастернак между прочим сказал, что требовать от писателя: «Пиши то-то и то-то, так-то и так-то» – это все равно что требовать от женщины: «Роди мне мальчика или девочку», обращался к критикам с просьбой: «Орите на нас, товарищи, мы к этому давно привыкли, но хоть по крайней мере орите на разные голоса, а то все равно никто уже вас не слушает», и утверждал, что в статьях «Правды» об искусстве любви к искусству не чувствуется. В конце той же дискуссии Пастернака «за кулисами» упросили «покаяться». Ну уж он и сыграл «сцену в одном действии»! Что-то заранее вытверженное пробормотал, как сельский дьячок, а потом обратился к президиуму:

      – Ну что? Я все сказал?

      У одного из сидевших в президиуме, члена редколлегии


Скачать книгу
Яндекс.Метрика