Избранные труды. Вадим Эразмович ВацуроЧитать онлайн книгу.
и «выдержки».
От Баратынского Дельвиг получил перевод из Вольтера «Телема и Макар», «Песню» («Когда взойдет денница золотая») и маленькую эпиграмму («И ты поэт, и он поэт»). С двумя другими стихотворениями произошло недоразумение: они оказались напечатанными дважды и почти в одно и то же время.
Одно из этих стихотворений – посвящение А. А. Воейковой («Очарованье красоты…») Баратынский подарил В. В. Измайлову. Он чувствовал себя обязанным откликнуться на просьбу старого литератора, который просил у него отрывок из новой поэмы «Бал». «Бала» Баратынский дать не мог: поэма была не окончена и не отделана. Он предложил другое – стихи к А. Ф. Закревской: «Как много ты в немного дней…», но боялся, что их не пропустит цензура, как однажды уже случилось52. По-видимому, так и произошло: стихи эти в альманахе не появились, и, может быть, тогда же Баратынский заменил их стихами к Воейковой, забыв, что уже отдал их Дельвигу. Так это было или не так – но одно и то же стихотворение появилось в двух альманахах. И то же самое произошло с «Наядой», только что сделанным переводом из Шенье, который Вяземский сообщал А. Тургеневу и Жуковскому 6 января 1827 года53. Он вышел в «Северных цветах» и в «Северной лире».
Зато четвертое стихотворение Баратынского было приобретением важным. Это было послание «Богдановичу», в новой, переработанной редакции.
Эти самые стихи, как мы помним, читал Баратынский у А. И. Тургенева в июне 1824 года, когда шли споры о Жуковском и начиналась борьба с «коммерческой словесностью».
Сейчас споры были позади, а тема «железного века» для Баратынского не только не утеряла остроты, но занимала его все более.
Дельвиг, не вполне удовлетворенный в свое время посланием «К Богдановичу», печатает его – на расстоянии двух сотен страниц от сочинения Булгарина.
Сатирик и объект сатиры пока уживаются под одним переплетом. И Булгарин не примет послания Баратынского на свой счет.
Главные бои еще впереди – но начало уже положено.
В самом конце октября или начале ноября Дмитрий Веневитинов уехал на службу в Петербург.
Столица готовила ему сюрприз: сразу же по приезде он был вытребован в III отделение. Его держали двое или трое суток и допрашивали, выясняя, не связан ли он со злоумышленными обществами. Он отвечал резко. Недоразумение разъяснилось, но происшествие потрясло его.
В Петербурге его ждали старые знакомые из «любомудров» – Владимир Одоевский, А. И. Кошелев. Москвичи держались друг друга и постоянно виделись – чаще всего у Одоевских.
В первые же недели Веневитинов отправляется с визитом к Дельвигам – но не застает. Дельвиг наносит ответный визит – и тоже неудачно. Зато, встретившись, они сходятся необыкновенно быстро: за два месяца. Веневитинов теперь проводит у Дельвига целые вечера. «Мы с ним дружны, как сыны одной поэзии», – пишет он в Москву.
Его ласкают все члены дельвиговского семейства: Софья Михайловна, двоюродный брат Дельвига Андрей Иванович, тогда тринадцатилетний