Красный сфинкс. Книга первая. Геннадий ПрашкевичЧитать онлайн книгу.
угаснувшей жаждой «дайте додраться»; разумеется, додраться с начальством…
Приняла меня публика довольно благосклонно. Братья литераторы прозвали меня «дикая чукча». Из Колымска в Петербург. Такую перемену выдержит не всякий. У «чукчи» закружилась голова. В то время расцветало движение марксистов. Я, хотя бывший народник, примкнул к марксистам. Вместе с Вересаевым и Туган-Барановским был в редакции «Начала» и «Жизни». А вернее говоря, был я прямой еретик и таким и остался по сей день. Через несколько лет напечатал ряд статей – «Почему я не эсер», «Почему я не эсдек» и «Почему я не кадет». И за эту мою беспартийность влетело мне трижды – от сих, и от тех, и от оных…
В Петербурге заодно мы справили конец XIX века (собственно, рождение Пушкина). На празднике в яхт-клубе народники соединились с марксистами и выпили братски. А в «Новое Время» не пустили, не приняли. И мне пришлось прочитать вслух стихи: «Разбойникам пера» по адресу черных. Стихи были злые, колючие:
Оставьте праздник наш. Уродливого торга
Не нужно нам даров, возьмите их назад.
Вам чести не купить гримасою восторга,
С кадильниц дорогих у вас струится смрад…
Читаю я скверно, и за это скверночтение полиция постановила выслать меня из Петербурга. Я, впрочем, умудрился уехать раньше высылки. Подвернулась экспедиция Джезупа – приглашение из Америки. Американцы дали денег, а русские – ученых, комбинация совершенно необычная. Экспедиция имени Джезупа была организована Американским Музеем Естественных Наук для установления круготихоокеанской связи между Азией и Америкой. Она продолжалась три года. Изданные ею печатные труды измеряются пудами. «Дикая чукча» покатила за границу – в Берлин, в Париж, в Лондон и оттуда в Нью-Йорк. В Лондоне я заговорил впервые на своем собственном мудреном английском диалекте. Его я усвоил самоучкой на досуге, в тюрьме и в Колымске. Я заговорил, и меня, к удивлению моему же, поняли и даже отвечали, но сам я не понял ни звука в птичьем щебете и клекотании лондонского уличного говора. В Нью-Йорке пришлось не только говорить, но и писать по-английски. Сперва было скверно, а после получше…
Вторая экспедиция-ссылка, на этот раз добровольная: Камчатка, Анадырь, Чукотская Земля. Я сделал за зиму должно быть 10 000 верст, собрал сотни пудов этнографических коллекций и переправил в Америку, а сам через Японию проехал во Владивосток и через Манчжурию в Питер. Тут я снова напоролся на департаментскую высылку и должен был убраться обратно, откуда приехал, к счастью, не к чукчам, а в Нью-Йорк…
В Нью-Йорке прожил два года, обрабатывал «Материалы», издал по-английски два тома infolio в 7-ми частях – лингвистика, фольклор, материальная культура, религия, социальная организация. Писал злободневные статьи в российские газеты и палеолитические романы: «Восемь Племен», «Жертвы Дракона». В разгар Японской войны воротился в Европу, а оттуда в Россию. Было это как раз к первому земскому съезду. Зашумела