Небесный пастух (сборник). Сергей ФомичевЧитать онлайн книгу.
ельным свойством. Она возвращает слову его первоначальную, девственную свежесть. Самые стертые, до конца «выговоренные» нами слова, начисто потерявшие для нас свои образные качества, живущие только как словесная скорлупа, в поэзии начинают сверкать, звенеть, благоухать!
Когда-то считали, что только сахарный тростник дает сахар, а теперь его добывают почти отовсюду. То же самое и с поэзией: будем извлекать ее откуда бы то ни было, ибо она во всем и везде. Нет атома материи, который не содержал бы поэзии.
«Писать стихи, что раздувать мехи…»
Писать стихи, что раздувать мехи.
Гореть без устали и пламенеть
В потоках воздуха и силы.
В сомненьях умирать, но всё же петь,
Как Ты просила.
«Я жду озаренья, как тихого ветра…»
Я жду озаренья, как тихого ветра,
Как тихого ветра в прожжённой пустыне.
Здесь звёзды уснули в седой паутине,
Здесь всюду война на тысячи метров.
И небо открылось лишь там, где возможно.
Того и гляди, упадёт в одночасье.
Здесь всё изменилось в понятии счастья,
И смерть подступает совсем осторожно.
И нет уж безумных пророков в отчизне,
Остались лишь вороны, лебеди-птицы.
Я жду озаренья, мне чудится, мнится
Глас трубный, идущий из будущей жизни.
«В том саду одинокая птица…»
В том саду одинокая птица
Надрывается в тишине.
То ли радуется, то ли злится,
Изнутри раня сердце мне.
В том саду как-то всё иначе,
Полыхает сиреневый цвет.
В том саду обветшавшая дача,
И хозяина будто нет.
Смотрит ель в голубое небо,
А по небу плывёт самолёт.
В те края, где я ещё не был
И уж точно никто не ждёт.
А на юге, за полем изрытым,
Золотятся в листве купола.
Там священник читает молитвы —
Седовласая голова.
И всё так же меняются лица,
Появляясь случайно извне.
Но лишь та одинокая птица
Растревожила душу мне.
Молитва
В моей убогой кельи свет горит,
Лампада теплится пред образом Царицы.
Среди пространств и звёзд Земля летит,
И хочется без устали молиться.
Так сердце чувствует движенье ветерка,
Оно не мнимой тишиной объято,
И жизнь та, что казалась так горька,
Теперь, в эти минуты, свята.
И я молюсь за чад и за страну,
За плавающих где-то там далече.
За мирный хлеб, за неба тишину.
За тех, кто ощущает вечность.
Ах, Матерь Божия, не нужно лишних слов.
Глаза блестят слезинками бессонно,
Летит Земля среди других миров,
Звенит комар над ухом монотонно.
Небесный пастух
Небесный пастух – моё призванье,
Быть перед небом, смотреть в пространство.
Отчего-то хотеть спать, но всё же видеть
Причудливые формы, облаков убранство.
И радость переполняет сердце,
Когда плывут они, не зная горя,
Над лесами, полями, весями, городами,
Разыгрывая спектакль, приветствуя Чёрное море.
Приветствуя Персию и Кавказа вершины,
Углубляясь в страну диких племён когда-то,
Проходя над пустынями Китая к Тихому океану,
Становясь белоснежной ватой.
Стада облаков не знают дома,
За ними устанешь гоняться – нет мочи,
Небесный пастух – моё призванье,
И нет других пока полномочий.
Бахта[1]
Ещё чуть-чуть – и двинется река,
Ломая кромку льда в прибрежных зонах,
Вздымая глыб немыслимые
Бахта – село в Красноярском крае, в 1400 км по Енисею от Красноярска.