Господь, мы поднимаемся. Николай ГавриловЧитать онлайн книгу.
городом рассвет отводил ночную тень все дальше, к Кидронской долине, а затем и к горе Сион, где в вечном полумраке пещеры находилась могила царя Давида. На стене пещеры была выбита древняя звезда – два пересекающихся треугольника, один из которых означал разбросанный по всему свету еврейский народ, сходящийся в одной точке, в Боге; другой – бесконечного Бога, снисходящего к каждому из людей.
Сразу становилось жарко. Очарование предутренней тишины быстро заканчивалось, прохлада исчезала, у городских ворот становилось пыльно и шумно. На окраинах оживали ремесленные мастерские и мастерские по дублению кож, а с рынков доносился запах гниющих на жаре фруктов и рыбы.
В этом городе, как ни в одном другом городе мира, вечность смешивалась с повседневной реальностью. Здесь царь Соломон построил великолепный храм, чтобы спрятать в нем величайшую ценность еврейского народа – каменные скрижали, написанные рукой самого Бога. По этим узким улочкам две тысячи лет назад ходил старик Иеремия, пророчествуя, словно в пустоту, и плача от бессилия, что его никто не слышит.
Именно сюда ангелы принесли на крыльях пророка Мухаммеда, который успел посетить все девять небес, пока падал со стола уроненный кувшин с водой.
Всё, что связано с историей разбросанного по огромному миру человечества, почему-то происходило именно здесь, в этом городе, окружённом красноватой каменистой пустыней и синим, как море, небом. И именно здесь люди распяли пришедшего к ним Господа.
Иерусалим, Иерусалим… Три мировые культуры, три религии соединил в себе великий город, раскинувшийся на освещённых солнцем холмах. Здесь тайна ревности, заложенная в самой человеческой природе. То, что являлось святыней для одних, было нечистым для других. Христиане превращали в конюшни мечети и синагоги, а мусульмане сжигали закрывшихся в церквях христиан.
Камнем преткновения для многих народов стоял и жил, разрушался и восставал из руин древний город. Каждый в нём видел только своё. Проходящий мимо минарета иудей морщился и ускорял шаг, заслышав сверху крик муэдзина. А в Верхнем городе, на потрескавшихся ступеньках каменной лестницы, спиной к разрушенному Храму Гроба Господня, жуя травинку, равнодушно сидел на солнцепёке старый араб, выставив возле своих ног лоток с инжиром и финиками. Он не понимал, как можно веками воевать за веру, – за то, что нельзя положить в карман.
В далекой Франции, ворочаясь во сне под писк и возню крыс в углу, маленький пастушок Стефан шёл сейчас по этому городу. Он видел затушёванную дымкой сновидений древнюю триумфальную арку с тремя порталами, куда Пилат вывел к народу босого, исхлёстанного плетьми Господа и крикнул в толпу: «Се, Человек».
Сон мальчику снился необыкновенный, один из тех, которые запоминаешь на всю жизнь. Сохраненные в памяти рассказы пилигримов словно ожили. Он ясно видел голый, выжженный солнцем холм Голгофы, а под ним пещеру, видел внутри наскальный рисунок корабля со сломанной мачтой и странные слова на латыни: «Господь, мы поднимаемся», оставленные