Господь, мы поднимаемся. Николай ГавриловЧитать онлайн книгу.
Небо затянуто серой пеленой. Сколько она простояла во дворе, девочка не помнила. А через какое-то время услышала, как за дверью что-то шлёпнуло, как ладошкой по телу, и в хижине прорезался новый голос, звонкий, пронзительный, с какими-то квакающими интонациями.
– Брат у тебя, – донесся слабый голос матери.
Запомнились глаза мамы, уже не кричащие, а огромные, наполненные какой-то внутренней гордостью, понятной только матерям. Она держала в руках нечто маленькое, сморщенное, багровое с фиолетовым оттенком, покрытое слизью. Марии запомнилось первое прикосновение к брату: страх, что она его уронит, какое-то непонятное ощущение единой крови, текущей по разным сосудам. Накормленный, спящий, крохотный, сморщенный старичок с пушком на голове.
Девочка осторожно прижала брата к себе. Мама, лежа на тюфяке, говорила: «Хватит, давай его мне», но Мария не хотела отдавать, с безмерным любопытством рассматривая багровое сморщенное личико, крохотные ноздри, реснички, припухшие веки.
Старичок во сне кряхтел, зевал, широко открывая беззубый рот. Ему явно что-то снилось. Он то улыбался, то морщился, словно собирался заплакать, и для Марии это было загадкой: что может сниться человеку, только родившемуся на свет? К вечеру мама привязала к балке заранее сделанную деревянную люльку. В хижине было уже темно, светились красным дотлевающие угли в очаге, а любопытная Мария всё не отходила от колыбели, испытывая какое-то щемящее чувство нежности, которое останется у неё к брату навсегда.
Мама, где ты? Невысокая светловолосая женщина с несчастными глазами. Мама много рассказывала о своей родине, о какой-то деревушке на севере, где и люди добрее, и вода в родниках чище, и солнечного света больше, и хлеб вкуснее, и даже луна в небе чётче и красивее. Отец привёз маму в городок Сен-Дени незадолго до рождения Марии. Уже потом, когда девочка подросла, она поняла, что местные не приняли её мать; обсуждали так, что у той постоянно пылали уши, и при каждом удобном случае показывали молодой женщине, что она здесь чужая.
Облик отца, умершего за два месяца до рождения Патрика, в памяти девочки не сохранился. Какая-то туманная фигура с размытым пятном вместо лица. Мама говорила, что он был самым лучшим, самым добрым человеком на свете, и ещё она всё время повторяла, что отец и сейчас жив, просто он ушёл на небо и ждёт их там, в новом доме.
Маленькая Мария после таких рассказов часами сидела во дворе и, задрав голову, смотрела на небо, надеясь увидеть там дома из облаков, где умершие ждут своих близких.
После смерти отца и рождения Патрика бедность их семьи дошла до крайней нищеты. Молодая женщина билась с жизнью в кровь, бралась за любую подённую работу: стирала бельё, обдирала в лесу орешник, работала на монастырских полях. Молоко пропало, кормить младенца было нечем, крохотный Патрик сосал пустую грудь, плакал, злился. Нанять кормилицу было не за что. Тогда она варила на козьем молоке полбу, заворачивала кашицу в тряпочку и давала сыну.
Когда пришла зима и снег покрыл первозданной