Самые знаменитые расследования Шерлока Холмса. Артур Конан ДойлЧитать онлайн книгу.
насколько было в наших силах. Знает ли она, где ее муж? Можем ли мы привезти его к ней?
Оказалось, что можем. Ей было твердо известно, что последнее время, когда потребность давала о себе знать, он отправлялся в курильню опиума на восточном краю Сити. До сих пор его загулы ограничивались одним днем, а вечером он возвращался, дергаясь всем телом, совсем разбитый. Но теперь загул длится уже двое суток, и он все еще, конечно, лежит там среди всякого портового сброда, вдыхая отраву или засыпая от ее воздействия. Она не сомневается, что его можно найти в «Золотом слитке» в переулке Аппер-Суондем-лейн. Но что ей делать? Как может она, молодая робкая женщина, посетить подобное место и вытащить своего мужа из притона, полного преступных негодяев?
Вот так обстояло дело, и, разумеется, выход был только один: не могу ли я проводить ее туда? И, пожалуй, надо ли ей вообще туда ехать? Я ведь врач Айзы Уитни и потому имею на него влияние. И мне будет легче увести его, если я буду один.
Я дал ей слово, что менее чем через два часа я отправлю его домой в кебе, если он действительно отыщется по адресу, который она мне дала. И через десять минут я расстался с моим креслом и уютной гостиной, поспешая в кебе для выполнения поручения на редкость странного, хотя, насколько странным оно обернулось, показало будущее.
Но началось мое приключение без особых помех. Аппер-Суондем-лейн – это омерзительный проулок на задворках верфей, тянущихся по северному берегу реки на восток от Лондонского моста. Между лавкой старьевщика и кабаком крутые ступеньки вели к черному провалу, подобному входу в пещеру. Это и был притон, который я разыскивал. Велев извозчику подождать, я спустился по ступенькам, глубоко истертым на середине нескончаемой чередой заплетающихся ног, и в мигающем свете керосинового фонаря над дверью нащупал щеколду и вошел в длинное помещение с низким потолком, с воздухом, спертым от бурого опиумного дыма. Помещение это, будто полубак судна, везущего иммигрантов, пересекали деревянные помосты.
В сумраке глаз еле различал фигуры, распростертые в гротескных позах, сгорбленные плечи, согнутые колени, запрокинутые головы, торчащие вверх подбородки. Там и сям темные потускнелые глаза обращались на вошедшего. Среди черных теней маячили кружочки красного света, то вспыхивающего, то еле заметного, когда тлеющая в чашечках металлических трубок отрава то разгоралась, то почти угасала. В большинстве лежали они молча, некоторые бормотали что-то про себя, а третьи как будто вели разговоры странными, тихими, монотонными голосами; беседы их возникали порывами, а затем внезапно обрывались в молчание, причем каждый мямлил собственные мысли, не обращая внимания на слова своих соседей. В дальнем конце стояла небольшая жаровня с горящим древесным углем, а перед ней на трехногом деревянном табурете сидел высокий худой старик; положив подбородок на сжатые кулаки, упираясь локтями в колени, он неотрывно смотрел в огонь.
Когда я вошел, ко мне поспешил с трубкой и дозой опиума землисто-желтый слуга-малаец, указывая мне на свободную скамью.
– Благодарю, но я не