Вернись, колибри!. Оле КайЧитать онлайн книгу.
глазницы мумии, восставшей из саркофага, волосы взлохмаченные – мне до сих пор непривычно и тяжко управляться левою рукой. Я превратилась в чучело фараона.
Жалко бабулю. Она не перестаёт надеяться, что время пойдёт вспять и каким-то чудом случится моё выздоровление. И тогда я с гиканьем вскочу с коляски, причешу свои засаленные волосы и побегу, как прежде, в школу.
А я уже ни на что не надеюсь, хоть имя и обличает мои признания, – Надежда.
Редко кого из моих сверстниц зовут Надеждой. В основном Юли, Кати, Алины да Марии. Зато в нашем доме – Надежда! И только Надежда. Здесь никого не бывает. Ко мне из девчонок за последние два года никто не заходил. Да и зачем? У них есть занятия куда интересней, чем сидеть тут рядом со мной, чувствуя себя без вины виноватыми. Их ждут первые, обжигающие жаром новизны и влюблённости свидания, экстремальные прогулки на скоростных великах или роликовых коньках, увлекательный (насколько окажутся щедры родители) шопинг по бутикам.
Я их не осуждаю. Думаю, что и сама жила бы в удовольствие, позволительное в так стремительно преходящие дни юности.
Моя юность несколько прозаичней…
Порой в наш старый дом, поражающий своими просторами, приходят женщины из социальной службы. Что о них сказать? Приходить – это их прямая обязанность. Они действительно делают это, потому что вынуждены. Когда ты практически обездвижен, начинаешь внимательней читать эмоции на лицах собеседников. Вынужденность – единственная эмоция на лицах этих дам. И я им не завидую – подружиться со мной на самом деле сложно.
И каждый раз от них я слышу почти одно и то же. Но сегодня прозвучало что-то новенькое. Моя наставница просто вышла из себя, узнав, что я грублю бабуле и совсем не помогаю по дому.
– Посмотри, как живут другие! – её голос взметнулся в верхний регистр, переходя на повышенные тона.
Я всё ждала, когда же обозначится пик этой несдержанности, этого чиновничьего снобизма, этого абсолютного нежелания хотя бы на миг вспомнить себя подростком и понять мои чувства. Я ждала, когда она сорвётся и, в конце концов, произнесёт это слово. Нет, что вы, в этом слове нет ничего постыдного – оно бесконечно звучит во всяких конкурсных положениях, документальных постановлениях, оно на устах у тысяч-тысяч людей на всей планете. Но для меня в его звучании есть проблема.
– …Они участвуют в соревнованиях! Защищают честь нашего района! А какие у них получаются поделки – не каждый способен смастерить такую красоту и двумя руками. А они умудряются одной! – в конце своей тирады, не найдя отклика в моих глазах, она не выдерживает и восклицает: – Инвалиды нашего города известны во всей республике! Наша молодёжь – это творческие развитые люди. Они следят за своим здоровьем, участвуют в спортивных состязаниях. Они талантливы – поют, рисуют, пляшут! А ты…
– Уж простите, – каюсь я, не скрывая иронии, – я бы с радостью ушла из вашего инвалидного общества, дабы не портить статистику по району. Но, увы, на одной ноге далеко