Когда я уйду. Колин ОуклиЧитать онлайн книгу.
Когда мама помогала мне расставлять посуду в новой квартире, я проигнорировала совет поставить посуду для запеканки в нижний шкаф, а не в верхний.
– Они слишком тяжелые, – сказала она. – Опасно ставить их высоко. Что, если они упадут?
– Дейзи Ричмонд.
Огромная черная женщина с планшетом-зажимом для бумаг называет мое имя.
Она ведет меня в смотровую, и я колеблюсь у двери. Та же самая комната, где доктор Сандерс четыре года назад сообщил мне плохие новости. Тогда он писал сухим стираемым красным маркером на белой доске, чтобы показать положение опухоли в груди. Объяснил, что удалять ее будет хирург-онколог, рассказал о допустимых пределах, а потом о том, как действует облучение. К тому времени, как он закончил лекцию, доска кровоточила от рисунков, диаграмм и плохого почерка.
Это дурной знак? Может, лучше потребовать другую смотровую?
Я сажусь на тот же неудобный голубой стул около двери и смотрю на чистую белую доску, висящую напротив.
Мобильник вибрирует во внешнем карманчике сумки. Новое сообщение.
Я вытаскиваю телефон.
Кейли: «Уверена, что не хочешь, чтобы я пришла после школы?»
Мне хочется кричать: «Я в порядке. Это всего несколько анализов! Ничего особенного!»
Но я знаю, что Кейли – хорошая подруга. Знаю, что это крошечное проявление сочувствия – ничто по сравнению с тем, что вытворяла бы на ее месте моя мать. Хотя Джек прав, и мне следовало позвонить ей, я рада, что не позвонила. Потому что сколько бы ни повторяла: «Ма, это вся информация, которая у меня есть прямо сейчас», – она бомбардировала бы меня вопросами, на которые у меня не было ответа. А потому впала бы в драматизм и стала рыдать, и немедленно проехала бы полтора часа от Атланты до Афин, чтобы тревожиться рядом со мной целый день, и спрашивала бы каждые пять минут, как я себя чувствую. Иногда приятнее быть одной.
«Уверена», – отправляю я ответное сообщение. И едва нажимаю «отправить», как дверь в смотровую открывается и вплывает доктор Сандерс.
– Дейзи! – тепло восклицает он, и мне мгновенно становится легче. Если бы для докторов тоже существовала бы оценка Загата[2], доктор Сандерс получил бы пять звезд за отношение к больным. Хотя он звонил мне с результатом каждого анализа, я не видела его с тех пор, как закончила облучение три года назад. Это медсестры брали кровь и зажимали мою грудь между холодными металлическими пластинами. И как ни странно, я поняла, что скучала по нему. Пока он обхватывает мою руку уютной медвежьей лапой, я быстро оцениваю несоответствия между моим воспоминанием о нем и им самим во плоти. Немного меньше волос на макушке. Немного больше жира на талии. Но брови совершенно такие, как я помню: густые и лохматые, как два черно-белых меховых червяка, лежащих над бифокальными очками в проволочной оправе.
– Не могли держаться подальше от этого места?
Он кладет папку на стойку рядом с моим стулом и начинает ее листать.
– В последний
Американская система ресторанного рейтинга сродни европейским звездам Мишлен.