Вёшенское восстание. Андрей ВенковЧитать онлайн книгу.
52 % выборных воздержались, но противоположного постановления не вынесли, 26 % на сбор не явились. Подобное разделение голосов почти полностью совпадает с классовым расслоением казачества юго-востока России.
Приговор не имел законной силы, его подписали меньше половины выборных, но фоминцев это не остановило. Тотчас же были выбраны делегаты и посланы на фронт и в соседние станицы сказать, чтоб казаки «отошли на свою границу и начали переговоры о мире».
«Ну, гляди, герой, не сегодня – завтра приедет в Вёшки Краснов, он тебе покажет», – проворчал, уходя с площади, один старик. Но Краснова Фомин особо не боялся. Он немедленно послал гонца в Казанский полк, именем революции требуя помощи против немецкого наймита Краснова, приезд которого ожидается. Казанцы знали, что с Красновым шутки плохи, и дружно взялись за оружие, приготовились обороняться.
Петр Николаевич Краснов собирался провезти союзников по Северному фронту, побывать 15 января в Алексеевской, 16-го в Урюпинской (устроить смотр гундоровцам и стрелковой бригаде Моллера). Тревожные вести из Вёшенской задержали его, и он решил посетить станицу Каргинскую, где, согласно донесению Иванова, ныне находился штаб фронта. Иванова в Каргинской застать не удалось. Он не смог наскрести в станице достаточно сил для подавления мятежа, плюнул на все и уехал в Новочеркасск «для личного доклада атаману». По дороге они разминулись.
Краснов, прибыв в Каргинскую, начал разбирательство. «Разваливала верхне-донцов агитация генерала Алферова», – заявил Каргинский атаман Лиховидов, возобновляя прежние интриги. Новое следствие по делу Алферова, закончившееся оправданием генерала и посрамлением его злопыхателей, лишь затянуло дело. Попытки увещевать Фомина по телеграфу ни к чему не привели. «Нам с вами не по пути», – отстукали из Вёшенской. Фомин лично от себя добавил пару-другую непечатных слов. Ошеломленный Краснов оказал ему великую честь. Выступление 28-го полка он в панике сравнил с Каменским съездом фронтового казачества. «…И думается, не идет ли вместо Голубова из Усть-Медведицкой станицы Миронов и вместо Подтелкова казак 28-го полка Фомин из Вёшенской станицы». Краснов ошибся. Миронов был более крупной фигурой, чем авантюрист Голубов, а Фомину было далеко до Федора Подтелкова. Приезд Донского атамана штыков в Каргинской не прибавил, оба лагеря ударились в агитацию, стремясь заполучить себе побольше сторонников среди мятущихся местных казаков. «В Каргинской не настоящий атаман, а самозванец, – надрывался Фомин, – и с ним ряженые офицеры под француза и англичанина, и нам надо его выманить сюда и здесь посмотреть – какой есть. Здесь и рассудим – или к стенке его поставим с союзниками, или препроводим для суда в Москву, или своим судом здесь накажем. Оборвем погоны и изобличим переодетых союзников».
Надежды на помощь союзников до определенного времени держали развалившийся казачий фронт, вселяли уверенность в благополучном исходе войны. Иногда эти надежды носили довольно странный характер. 15 января