Межпланетная экспансия. Сергей ЛысенкоЧитать онлайн книгу.
сохранялось у него даже на такой работе. Больной, зафиксированный, марлевыми вязками уже лежал на кровати. Как Нилин и предполагал, тот уже не спал. Бредовые больные редко засыпают надолго. То, что больной – бредовый, было видно сразу. Несёт всякую ахинею, связанную с космосом, перегара нет, в глазах —тревога, одет, кстати, солидно. Костюм хоть и разорван, но из дорогой ткани. Похоже на острый психоз. Внезапное умопомешательство.
– Что с вами случилось, друг мой? Кто преследовал? Больной внимательно посмотрел на врача и улыбнулся.
– Что, успокоились? Видите, как лечение помогает? – профессионально бархатным голосом мурлыкал Нилин.
Мужчина продолжал на него смотреть. Улыбка не сходила с его лица. В конце концов, он прыснул и неудержимо захохотал. Смех был надрывным и каким-то лающим. Истерика длилась несколько минут. Истощённый последним взрывом активности, больной откинул голову набок и снова заснул. Теперь надолго: видно, психический взрыв его сильно утомил, к тому же такие круги по парку нарезал.
В палату заглянула молоденькая медсестра Аня.
– Ему что-нибудь нужно на ночь?
– Да нет, наверно. Вдруг если ночью разбушуется, кольнём, ещё раз… Ты поглядывай за ним. Врач поднялся и тяжело пошёл в ординаторскую. Там ещё с пол-часа оформлял историю болезни. После этого, допив остатки виски, прилёг на скрипучий диван и быстро уснул. Больше пациентов ночью не привозили.
В 43 года доктор Нилин выглядел старше. В психиатрию он пришёл достаточно поздно, мединститут закончил в тридцать лет. До этого служил сверхсрочником в морской пехоте. В 24 года, как он любил говорить, «резко сменил курс», т.е. ушёл в медицину. Почему-то уже с первого года учёбы его привлекла именно психиатрия. Всё, что касалось человеческого внутреннего мира, было для него крайне любопытным. Взять хотя бы чтение. На флоте любили книги, но в основном дело ограничивалось детективами, фантастикой или, на худой конец, приключенческой литературой. Андрей уже тогда зачитывался писателями, которые считались «знатоками души», «психологами». Достоевского, Толстого (разумеется, Льва), Стендаля, Бальзака и еже с ними он почитал за своих первейших друзей. Нет, никто и никогда не смел, называть его «реалистом»; романтического в нём доставало с лихвой. Частенько по праздникам кутил с друзьями, иной раз даже попадал на гауптвахту за те или иные шалости. А вот с женским полом как-то сразу не пошло. Женщины у него были, но как-то всё складывалось не по-серьёзному. Настоящей подруги жизни так и не нашёл. После окончания института холостяковал в своей однокомнатной квартире, умел хорошо приготовить еду, шил, стирал, гладил: в общем, не деградировал. Такой образ жизни стал ему до боли привычен. Главным делом жизни он считал свою работу; его уважали, ценили, часто награждали. Отсутствие женского глаза сказывалось только в одном: физически он себя подзапустил. На выходные дни из дома уже не выходил, или валялся на диване с книгой, или мучил пультом телевизор. Жизнь текла своим чередом, казалось, что так будет вечно…
Сегодня с утра, после ночного дежурства,