Минный дрейф. Сергей ЗверевЧитать онлайн книгу.
мере коснулись всех. И если богатые и зажиточные люди могли себе позволить запросто съехать из ставшего опасным города на лазурные пляжи манящих солнцем туристических островов, то другие могли лишь увезти из города детей, а самим приходилось исправно ходить на работу, а по вечерам прятаться в свои квартиры да слушать невеселые новости местных средств массовой информации.
Но есть в Питере и такой класс людей, которым некуда ходить на работу и некуда возвращаться после нее. Горожане презрительно называли их «нищие», «оборванцы», «бомжи», «тунеядцы», власти предержащие – более демократично: «люди с доходом ниже черты бедности», сами себя они никак не называли. Просто жили, как получалось, как могли. И если светящиеся неоновыми огнями рекламы разного рода рестораны, боулинги, казино и супермаркеты за последние три дня из-за всеобщей паники сильно потеряли в доходах, то милые сердцу каждого истинного россиянина «рюмочные» и «котлетные» своей постоянной клиентуры не лишились. Отнюдь. Даже наоборот. Сюда стали заглядывать те, кому были интересны новости из уст людей, кровно связанных с жизнью города, а не та информационная жвачка, которую остервенело преподносили СМИ.
В одну из таких знаменитых рюмочных, что расположилась на Васильевском острове неподалеку от Смоленского кладбища, несмотря на террористические угрозы, набилось народу так, что, как говорится, яблоку негде было упасть.
Здесь собрались представители самых разных сословий. В основном, конечно, беднейшие люди города на Неве – «вшивая интеллигенция», «старорежимные старушки» с их непременным атрибутом – папиросой «Беломорканал», простые работяги, которые из последних сил цеплялись за мимолетные надежды на земной рай, были и представители класса, который называется – «питерское дно». Присутствовали, однако же, и те, кому полагалось посещать такие места по роду службы – забитый рутинной работой участковый милиционер, парочка стукачей, которые время от времени переходили от одного столика к другому, и еще один-два типа подозрительного вида.
Людям, собравшимся в этот вечер в рюмочной, бояться, однако, было нечего, терять, кроме своих кандалов – тоже, поэтому разговоры шли откровенные, в воздухе висели клубы табачного дыма и крепкие пролетарские словечки.
Рюмочная эта пользовалась успехом у местных обитателей дна еще и потому, что с некоторых пор над стойкой бара установили телевизор. А что может быть приятнее для простого человека, чем посидеть вечером с кружечкой пива среди таких же, как ты, людей, узнать от первых лиц и свидетелей о событиях, которые произошли за день, и посмеяться над чушью, которую журналисты с умным видом преподносят каждые полчаса?
– Слышишь! – не обращаясь ни к кому, орал мужчина с мозолистыми руками и лицом, в которое навсегда въелась серая чугунная пыль. – Чего они там про Парголово сказали-то?
– Дом сгорел. Каменный, – бросил кто-то.
– От взрыва, что ли?
– От жары. Или от искры. Я не расслышал, – откликнулся невидимый собеседник.
– Врут,