Лихое время. Олег ПетровЧитать онлайн книгу.
Бориска рассказал, что до осени 1919 года он жил с матерью в деревушке Дровяной, занимался физическим трудом – возил лес для казны на одном из арендных участков Татауровской лесной дачи – солидного, простирающегося на десятки верст массива, в основном хвойного леса, подступающего к Чите с запада.
На это они с матерью и существовали. Но в конце года управляющий Лебедев уволил Бориску и прогнал с дачи за агитацию против семеновской власти, даже пообещал арестовать.
С согласия матери Бориска бежал на станцию Байкал, где целых два месяца проработал санитаром в железнодорожной больнице. Затем – от Семенова подальше! – перебрался в Иркутск, вступил там пятнадцатилетним в особый боевой рабочий Мальтинский отряд. Участвовал в боях с семеновцами, когда они с броневиками и дикой дивизией наступали на Глазковское предместье.
Во всем Бориска брал пример с командира отряда – бывшего штабс-капитана Калашникова, организатора рабочих дружин в Иркутске. Когда семеновцев отогнали на станцию Байкал, по предложению Калашникова отряд рабочей гвардии под видом чехов с эшелоном одной из частей белочешского корпуса нагрянул на эту станцию, где обезоружил и взял в плен семеновцев, захватил броневики.
Показал в боях себя и Багров. После победы на станции Байкал его откомандировали в Первый коммунистический полк товарища Филимонова, назначили командиром эскадрона.
А потом Бориска бил каппелевцев на Александровском фронте, затем направили его эскадрон против Семенова на Прибайкальский фронт, после дрался вместе с партизанами на Ингодинском фронте под деревней Салией, начальником пулеметной команды. Потом по приказанию комиссара Амосова откомандировали Багрова в междуакшинский пограничный район – принять пулеметную команду в отряде товарища Лебедева.
В это время разгорелась война Советской России с Польшей, и Бориска добровольцем отправился на Польский фронт, где воевал сначала пулеметчиком, потом помначальника пулеметной команды в 237-м Минском полку 27-й дивизии.
После тяжелого осколочного ранения в живот долго лечили юного пулеметчика по лазаретам и госпиталям, а потом вчистую списали и, как несовершеннолетнего, домой отправили.
Поехал Бориска к матери, в Дровяную. Было это в феврале 1921 года, когда семеновцев и их ставленника, управляющего Татауровской лесной дачей, изгнавшего год с лишним назад Бориску из родных краев, – и духу не осталось.
Но прежним дровяным извозом желания заниматься у Бориски не было, по совету знакомых отправился в Читу, где, как говорили, устроиться с работой и заработать можно. Но кому был нужен шестнадцатилетний парень с едва зажившими шрамами на животе, мучающийся болями от спаек, когда среди безработных хватало здоровых и сильных мужиков?
Гордость не позволяла вернуться к матери. Перебиваясь случайными заработками, как-то Бориска познакомился в китайской пампушечной с телеграфным служащим Яковлевым, компанейским и веселым чернявым парнем. Вскоре он зазвал Бориску к себе в гости. Выпили, закусили, снова выпили.
Новоприобретенный