Европа. Борьба за господство. Брендан СиммсЧитать онлайн книгу.
читать и писать на арабском языке, публично или в уединении. Морискам запрещалось носить мусульманские имена и ходить в национальной одежде. Филипп даже ополчился против общественных бань, посчитав, что они являются местами тайного омовения по исламскому обычаю. Когда протестующие мориски обратили внимание короля на непомерно высокие налоги, которыми их обложили, представитель короны ответил, что Филипп «ценит религиозность больше доходов».[106] В 1568 году мориски подняли восстание, и Филиппу для его подавления пришлось отозвать войска из Италии.[107] Подавив восстание, Филипп обвинил в измене всех морисков, не делая разницы между реальными мятежниками и прочими мусульманами. Около восьмидесяти тысяч морисков, закованных в кандалы, отправили в глубь страны. Примерно десять тысяч остались в Гранаде. Однако мориски продолжали доставлять постоянное беспокойство властям. Наконец в 1609 году Филипп III решил проблему кардинально: он переселил триста тысяч морисков (всех, живших в Испании) в Северную Африку. Многовековой мусульманской цивилизации Аль-Андалус пришел конец.[108]
В других случаях правительства проявляли веротерпимость, поскольку они искренне верили в мирное сосуществование различных конфессий, либо считали, что веротерпимость укрепляет сплоченность страны, либо по той причине, что группировки, которые придерживались иных религиозных убеждений, были слишком сильны, чтобы с ними расправиться. Так, император Фердинанд I не притеснял протестантов, дабы мобилизовать население для борьбы с турками.[109] Наибольшую снисходительность к иноверцам выказывал сын Фердинанда император Максимилиан II. В 1571 году он подписал указ (Assekuration), закреплявший за австрийскими князьями-лютеранами право исповедовать в собственных владениях любые религиозные убеждения. Император надеялся покончить с религиозной враждой не только в Австрии, но и во всей империи и полагал, что это единственный способ привлечь германских князей к борьбе с агрессивными турками. Коротко говоря, внешние угрозы привели к совершенно разным практикам двух ветвей династии Габсбургов.
Европейцы расходились во взглядах на то, какая система, авторитарная или репрезентативная, больше подходит для завершения борьбы за Европу. Флорентийский государственный деятель и писатель Никколо Макиавелли изучал этот вопрос в своих сочинениях «Государь» и «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия». Данные книги представляли собой первую попытку систематически осмыслить сложившуюся геополитику и ее влияние на внутреннюю структуру европейских государств. В предисловии к первой книге «Рассуждений» Макиавелли описывал государства как сообщества, где люди живут вместе, потому что «так удобнее и гораздо легче защищаться». Однако этого не добиться без применения «силы». Макиавелли признавал, что «нынешним государям и современным республикам должно стыдиться, если у них нет войск для нападения и защиты».
Philip’s representative’s comments to the Moriscos are cited in Lynch, Spain under the Habsburgs, p. 227.
Hess, ‘The Moriscos: an Ottoman fifth column’, pp. 1–25.
Már Jónsson, ‘The expulsion of the Moriscos from Spain in 1609–1614: the destruction of an Islamic periphery’, Journal of Global History, 2 (2007), pp. 195–212, stresses the security dimension, especially p. 203.
О религиозной терпимости и мобилизации против османов: M. A. Chisholm, ‘The Religionspolitik of Emperor Ferdinand I (1521–1564)’, European History Quarterly, 38, 4 (2008), p. 566.