Европа. Борьба за господство. Брендан СиммсЧитать онлайн книгу.
полное уничтожение французского международного статуса, столь тщательно выстраивавшегося Людовиком и его предшественниками. Вдобавок монархия становилась бы уязвимой для нападений с севера и востока, и у Франции не оставалось бы «порталов», через которые она могла оказывать влияние за пределами своих границ, чего Людовик не мог допустить. Поэтому война продолжилась – с большими потерями.
Территориальные требования и строительство фортификаций были одним способом воздействия на Людовика, а другой способ предполагал изменение природы французского правящего режима. Некоторые союзники начали задумываться: возможно, британские и голландские ценности будут лучше защищены, если дать Европе больше свобод, особенно Франции. Так, стараясь переманить на свою сторону население Брабанта, герцог Мальборо в 1706 году заявил, что Вена будет уважать традиционные конституционные права. В том же году накануне запланированного британского похода на Гиень союзники объявили себя поборниками французских свобод, пообещали восстановить Нантский эдикт и «полноценные» Генеральные штаты. В июне 1709 года Мальборо сообщил: страны «Великого альянса» требуют, чтобы Франция снова «управлялась тремя сословиями, и тогда христианский мир успокоится и не придется отбирать провинцию за провинцией». На деле союзники рассчитывали не навязать Франции парламент британского образца, а восстановить традиционные корпоративные свободы, которые притесняла французская монархия. Они ожидали, что тем самым обуздают экспансионизм Бурбонов путем конституционных и фискальных ограничений.[233]
Мальборо точно указал на один из величайших парадоксов европейской истории. Он, как и многие другие, верил, что конституционные свободы являются «фундаментом» британского национального величия, а потому содействие установлению подобных (пусть не аналогичных) свобод за рубежом одарит Британию союзниками, а не просто более успешными конкурентами. На практике предположение, что активное политическое участие будет способствовать умиротворению Франции, оказалось, мягко говоря, сомнительным. В июне 1709 года, возмутившись жесткими требованиями «Великого альянса», Людовик напрямую обратился к народу через своих интендантов[234] и епископов, разъяснил, зачем продолжает войну: «Хотя я разделяю горе, какое война причинила моим подданным, проявившим истинную верность, и хотя я показал всей Европе, что искренне желал бы принести мир моим подданным, я убежден, что они сами воспротивились бы этому миру на тех условиях, каковые в равной мере противоречат справедливости и чести французского народа». Текст этого обращения читали священнослужители во время служб по всей монархии. Оно вызвало волну народной симпатии к Людовику и вдохнуло во французов желание воевать.[235]
Мирные переговоры затянулись, война продолжилась. В августе 1709 года французы отразили нападение имперцев на Базель. Спустя месяц обе стороны сошлись в битве при Мальплаке. Ввиду больших
Rothstein, Peter the Great and Marlborough, p. 112.
Во Франции должностное лицо, которое ведало какой-либо отраслью государственного управления (финансы, торговля и т. д.). Помимо придворных интендантов существовали также должности интендантов провинций; «провинциальные» интенданты являлись фактически наместниками короны (при этом военная власть оставалась за губернаторами, но вскоре за последними оставили лишь представительские функции)
Louis’s appeal is quoted in James B. Collins, The state in Early Modern France (Cambridge, 1995), p. 162.