Психотерапия как путь формирования и трансформации реальности. И. А. ПогодинЧитать онлайн книгу.
Или, если хотите, обоим его участникам. Причем степень претензий на собственность для того или иного феномена установить достоверно уже не удастся или будет лишь умозрительно-волюнтаристским.
Развитие клиента в терапии происходит зачастую через развитие терапевта. «Клиенты приходят к нам, жалуясь на проблемы, схожие с нашими собственными; как говорится, рыбак рыбака видит издалека» – таково распространенное мнение среди практикующих психотерапевтов. По всей видимости, такой способ интерпретации терапевтических феноменов менее болезненен для самолюбия специалиста. Другой, более очевидный, но менее приятный, способ объяснения заключается в том, что мы индуцируем терапевтическую тематику клиента «своим собственным[4] базовым дефектом», проявляющимся в способе организации контакта. Сказанное, однако, не имеет выраженных негативных коннотаций. Очевидным является факт, что клиент приходит именно к данному терапевту, а не к другому. А у терапевта все равно не будет другой «личности» (self-парадигмы), кроме той, что он обладает. Иначе говоря, мы лечим своим собственным «базовым дефектом». Процесс психотерапии представляет собой процесс попутного совместного развития клиента и терапевта. Причем развитие последнего является основной движущей силой развития первого.
Еще одним основанием для рассматриваемой позиции служит базовый для феноменологии тезис о том, что любой психический акт интенционален по своей сути[5] [Э. Гуссерль, 2005]. В процессе психотерапии совершенно невозможно элиминировать личную интенцию, лежащую в основе любой интервенции терапевта. Более того, в дополнение к предыдущему тезису о развитии стоит добавить, что именно интенции терапевта являются основанием терапевтического инструментария. Базовый тезис феноменологии «Я такой потому, что ты есть» не оставляет нам иного выхода, как отпустить эти бесплодные и зачастую деструктивные попытки контроля терапевтического процесса. Повторю, важно лишь то, каким образом мы с клиентом обойдемся в нашем контакте с тем или иным феноменом, станет ли он элементом переживания или канет в Лету.
На этом этапе изложения своей позиции я могу столкнуться с возражениями сторонников феноменологического подхода, которые заключаются в лишении права на жизнь словосочетания «феномен первичного опыта». Поскольку феномен является по определению фактом сознания [М. Хайдеггер, 2002; Э. Гуссерль, 2005], а сознание выступает неотъемлемым атрибутом субъекта, постольку категория «феномен» отсылает нас к уже дифференцированному абстракциями полю, т. е. вторичному опыту. Однако этот аргумент имеет значение лишь до тех пор, пока не подвергается сомнению необходимость атрибутировать сознание субъекту. Принцип децентрализации власти [Е. Калитеевская, 2001] позволяет нам вывести сознание из-под юрисдикции субъекта. Сознание, равно как, следовательно, и любой феномен принадлежит не субъекту, но полю.
Схожие с данными размышлениями идеи
Использование слова «собственным» нам представляется не совсем корректным с точки зрения используемой методологии диалоговой модели психотерапии. Однако мы используем его для усиления акцента на выдвигаемом тезисе.
Данный тезис принадлежит Ф. Брентано и развит в феноменологии Э. Гуссерлем [2005].