Добровинская галерея. Второй сезон (сборник). Александр ДобровинскийЧитать онлайн книгу.
банку, из которой торчала деревянная палочка: «Хочешь попробовать?» Так как содержимое банки благодаря арончиковой эпиляции представляло собой мохеровый шарф, на который вылили чуть-чуть меда, мне пришлось ответить уклончиво: «Спасибо, я лучше попозже, с чаем…»
Затем Арончика пригласил банщик с помощником и со словами: «Ну что, Израиловка, ща мы из вас всю дурь-то вытряхнем…» – завел в душегубку.
Меня потихоньку сморило, и я закрыл глаза…
Очнулся я в тот момент, когда из парилки два работника в юбках выносили Ароново тело для дальнейшего погребения. Кряхтя и охая, старший банщик говорил молодому:
– Не-а, хиляк в снегу не отойдет. Давай еврейчика в прорубь шмякнем…
Доктор одними губами шептал на иврите: «Литраот, има… [Прощай, мама…]» – и потихоньку уходил в небытие.
Главный банщик иврит хорошо не знал и поэтому отреагировал на услышанное по-своему. Обращаясь ко мне, он сказал:
– Ни хера себе пацан! Я думал, он коньки сейчас отбросит. А ему литр водки импортной подавай! Живучий парень попался!
Через час приехали дамы…
У прошедших первую ливанскую войну, тут же очухавшихся при виде девушек израильтян заблестели глазки, и они никак не могли понять, почему я совершенно не реагирую на двух хрюшек.
Цедрейтер начал рассказывать Хавронье номер раз про то, как во время войны, в палатке, ночью, бойца Гофштейна укусила пчела в мужское начало, и тот очень явственно почувствовал свой конец. От душераздирающего ора рядового Йосика враг решил, что пошла психическая атака, и начал стрелять. Тогда доктору Цедрейтеру, с винтовкой на спине, под диким обстрелом врага, пришлось вынимать жало из рядового обреза. Хрюшка романтически вздыхала и все время приговаривала: «Ну какой вы, Семен, умный…»
Влюбленные разошлись по гнездышкам, а я остался в гостиной дочитывать привезенный с собой из Москвы триллер.
Последнее видение того вечера заключалось в том, что из своей комнаты выполз очень пьяный и совершенно голый Семен.
– Представляешь, – с гордостью заявил мне Сеня, – Настя сказала, что ее больше всего во мне возбуждает мой интеллект! Ты понял?
Я поправил очки, вгляделся в семеновские детали и понял, что вечерняя хрюшечка – абсолютно искренняя и честная девушка.
В восемь утра нам подали завтрак. Роник, как и говорил, на охоту, включая ранний завтрак, решил не идти, а мы с Цедрейтером такой шанс упустить не могли. Завтрак был довольно необычен и для него, и для меня. Вместо ожидаемых круассанов или творожков с дымящимся кофе нашему вниманию был предложен наваристый борщ со сметаной и спирт Royal с небольшим графином воды. Термометр показывал привычные для Тель-Авива тридцать градусов, только со знаком минус. Пришлось пить и есть.
С трудом вспоминается, как после завтрака меня одевали три человека в военные ватные штаны, куртку, валенки и что-то еще. Было тепло и уютно. Сене уже было все равно.
На