Размышления о войне и о книге В. Суворова «Ледокол». Валентин БогдановЧитать онлайн книгу.
его без всяких длинных званий-величаний, одним словом, как он сам себя назвал: «единственный», поскольку дальше мне придётся частенько о нём вспоминать. Но признаемся, что умный и культурный человек так о себе публично никогда не скажет, постесняется. Неумный может, если он к тому же страдает врождённым нравственным убожеством, что невольно и вырвалось из него, как следствие его взрывной ярости, зачастую характерной для безнравственных людей. А почему это выразительное слово из него так неожиданно вылетело, так, знаете ли, наболело у него, вот и не сдержался, выдал сокровенное. Да и надоело ему быть только первым, приспела пора, после всех совершённым им ратных дел на полях сражений, быть «единственным» и на голову выше своих соратников своей исключительностью, разных там Рокоссовских, Коневых и всяких других полководцев.
Признаюсь, мне не хотелось вводить в название этой книги очень даже хорошее на слух и глубокое по смыслу слово «размышление», поскольку оно было девальвировано знаменитым полководцем в его известной книге, в названии которой это слово было использовано без всякого смысла. Случайно попалась мне та книга в далёком 1972 году, и я, забыв обо всём на свете, с захватывающим интересом читал её с раннего утра и до глубокого вечера, пока не одолел. Не замечая времени, с каким-то неистовым, охотничьим азартом перелистывал я страницу за страницей, ожидая, наконец-то, прочитать в ней то «самое-самое», нам смертным неизвестное, о чём и должен был поведать полководец в своих «Воспоминаниях и размышлениях», представленных издателями самой правдивой книгой о войне. К своему изумлению, ничего из «самого-самого» я так и не обнаружил в довольно увесистом фолианте из семисот страниц. Оглушён я был и опустошён основательно, когда отложил ту книгу, первого издания, не понимая, зачем он её написал. Создалось впечатление, что в книгу было вписано содержание из всех военных и послевоенных блокнотов агитатора, напичканных казёнными и мёртвыми словами и сделавших эту книгу мёртвой навечно. Так что слово «размышление», связанное с умственной работой человека, тут совершенно неуместно и употреблено, скорее, для придания солидности пустой книге. Однако объективности ради, давайте признаем, что Г. К. Жуков в своей книге всё-таки кое о чём вспоминает, но не размышляет, поскольку для такого рода умственной деятельности ему не хватало способностей.
Вся бездонная пустота и никчёмность этой книги меня тогда поразила до глубины души, и больше я её никогда в руки не брал, о ней не вспоминал и не размышлял. Здесь же приходится это делать. Конечно, не сам Жуков писал свои воспоминания, за него это делал авторский коллектив, специально подобранный, но подписывал к изданию первую книгу лично он, и отвечает за всё, что в ней написано. Я не беру во внимание следующие тринадцать или четырнадцать дополнительных изданий, поскольку к тому времени его прах покоился в кремлёвской стене и размышлять он не