Новый век начался с понедельника. Александр ОмельянюкЧитать онлайн книгу.
он негласно и считался в коллективе «козлом отпущения», хотя всячески противился этому, пытаясь такую свою общественную обязанность повесить на кого-то другого: Марфу или Платона.
При этом он побаивался остальных двух женщин – его начальниц, и невольно уважал главную ударную силу коллектива – незаменимого Алексея.
Причину этого Платон видел в комплексе переоценности, коим страдал их старший товарищ. В остальном всё было вполне прилично и позитивно.
Большинство из постоянно или часто общающихся с Платоном людей обычно становились умнее, грамотнее, чище в своих планах и помыслах, культурнее в общении, отзывчивее и просто веселее. Они становились даже внешне симпатичнее за счёт доброго, оптимистически весёлого выражения лица. Он заражал их своим юмором, оптимизмом и энергией, придавая им спокойствие, рассудительность и большую уверенность в своих силах.
Пиком дружеского общения в коллективе были регулярно отмечаемые дни рождения сотрудников.
Застолье, как правило, начиналось ближе к завершению рабочего дня, так как по обыкновению все ждали приезда, чрезвычайно загруженного работой Алексея.
Из-за этого с трудом ожидавших начала трапезы сотрудников часто подтачивал червячок голода, толкавший их на тайное дефлорирование заранее подготовленных блюд.
Особенно этим грешили чревоугодницы Инна и Надежда, а также всегда рационально мыслящий и никогда себя беспричинно не обделяющий Платон.
В этом плане положительно от них отличались Иван Гаврилович и Марфа Ивановна. Они, всегда выдержанные, закалённые пережитым военным голодом и по старинке воспитанные к уважению общего стола, терпели до последнего.
Долго державшего себя в рамках разумного приличия Платона на кусочничество, в конце концов, подбила Марфа:
– «Возьми, закуси! Ты, мужик здоровый! Тебе есть хочется! Да и время уже позднее. Что ты скромничаешь и вообще так мало ешь, как дед!» – заботливо смущала она коллегу.
Как правило, застолье происходило в одном из рабочих помещений, приспособленных под столовую. Вдоль стены стоял длинный стол, за которым по дуге с трудом располагались все шестеро.
Они обычно садились в одном и том же порядке, по часовой стрелке: Марфа Ивановна Мышкина, Платон Петрович Кочет, Иван Гаврилович Гудин, Алексей Валентинович Ляпунов, Надежда Сергеевна Павлова, Инна Иосифовна Торопова. Причём с торцов садились по одной женщине, а по длинной стороне – трое мужчин и их начальница. Мужчины, как водится, раскупоривали, разливали и раскладывали.
Стол обычно сервировали хозяева помещения: Марфа или Платон. Но они никогда не могли найти общего языка по этому вопросу.
Поднаторевший на этом деле ещё во времена далёкой молодости, даже детства, Платон, почти с пелёнок вобравший в себя интеллигентный, советский этикет, совершенно не соглашался с сервировкой стола «А ля Марфа», заключавшейся фактически в навале на стол всяческих, без разбору, яств и закусок, без учёта их количества