Воспоминания (1865–1904). В. Ф. ДжунковскийЧитать онлайн книгу.

      Вечером был парадный обед георгиевским кавалерам в Георгиевском и соседних залах дворца. Кроме камер-пажей, состоявших при великих княгинях, наряжали еще камер-пажей ко всем великим князьям, назначение их было стоять за ними во время обеда, держать их головные уборы. Если не хватало камер-пажей, наряжали и пажей старшего класса.

      Я опять встретил великую княгиню на подъезде и проводил ее до Малахитовой гостиной и потом шел с выходом до Георгиевского зала.

      За обедом я стоял за великой княгиней. На нашей обязанности лежало принятие с правой стороны прибора, уже бывшего в употреблении, и в замене его с левой стороны новым прибором, вручаемым нам камер-лакеем. Причем когда принимался прибор, бывший в употреблении, то золотая тарелка, на которой он стоял, оставалась все время на столе, и на нее надо было поставить фарфоровую тарелку с прибором и так ловко, чтобы не было стука. Камер-пажи служили за обедом без перчаток, и потому в этих случаях мы должны были обращать особенное внимание на свои руки. <…>[132]

      Бывали, конечно, всевозможные курьезные и печальные случаи. Раз как-то один из камер-пажей императрицы Марии Федоровны М. служил за обедом и так неосторожно принял тарелку с супом, что зацепил за что-то и пролил часть оставшегося супа императрице на плечо (платье было декольте). М. страшно смутился, растерявшись, схватил салфетку и начал вытирать императрице плечо. Вышла большая неловкость, но добрая императрица приказала не взыскивать с него.

      Со мной, к счастью, инцидентов никаких не было, вся моя придворная служба прошла благополучно.

      После обеда на обратном выходе я шел опять за великой княгиней и потом проводил ее до кареты, она меня поблагодарила, подала мне руку, которую я поцеловал.

      По окончании всего нас, камер-пажей, всегда отводили в особую залу, где для нас был накрыт большой стол, и мы обедали – меню было все полностью царского стола. К нам всегда приходил милейший старик Нарышкин, гофмаршал двора, угощал нас и очень всегда был мил и любезен с нами.

      В корпус мы вернулись в этот день поздно страшно усталые.

      В декабре месяце моя мать и мы все были очень огорчены смертью нашей любимой тети Юлии Карловны Рашет, за которой моя мать со мной и моей младшей сестрой ездила за границу в 1881 г. Она скончалась сравнительно неожиданно, так как проболела не долго. Для нас это было большим горем, мы к ней были очень привязаны и привыкли всегда с ней делиться всеми нашими даже самыми маленькими горестями и радостями, не верилось нам, что ее уже нет. Похоронили мы ее на Смоленском лютеранском кладбище. Рождественские праздники провели грустно, мы очень скучали по ней. В январе после Крещения я вернулся в корпус, Багговут, мой товарищ, серьезно заболел и в корпус не явился, так что мне пришлось вступить в исправление должности фельдфебеля, каковую должность я исполнял более месяца, получив право ежедневного отпуска, но только после обеда, т. е. не раньше шести часов вечера. Бывали дни, что я даже им не пользовался.

      Я исполнял