Русский дневник. Джон СтейнбекЧитать онлайн книгу.
крестьянские дома с черными остатками стен. В некоторых районах, где шли сильные бои, земля была изрыта и иссечена так, что напоминала поверхность Луны. А возле Ленинграда разрушения были просто колоссальными. Здесь особенно бросались в глаза глубокие траншеи, укрепления и пулеметные гнезда.
Таможенник был очень вежливым, добрым и чрезвычайно дотошным. Мы открывали каждую сумку, и он тщательно проверял их содержимое.
В пути нас терзали страхи по поводу таможни, которую придется проходить в Ленинграде. Тринадцать мест багажа, тысячи одноразовых баллонов для ламп-вспышек, сотни рулонов пленки, масса фотоаппаратов, клубки проводов питания к осветительным приборам. Мы боялись, что прохождение таможни займет несколько дней, а за новое оборудование придется заплатить большую пошлину.
Наконец мы пролетели над Ленинградом. Окраины были разрушены, но центральная часть города, казалось, пострадала не очень сильно. Самолет легко приземлился на поросшее травой летное поле и присоединился к строю других машин. У аэропорта не было никаких строений, за исключением зданий технического обслуживания. К нашему самолету подошли два молодых солдата с большими винтовками со сверкающими штыками и встали рядом с машиной. На борт поднялся таможенник – улыбчивый, вежливый маленький человечек, постоянно показывающий в улыбке блестящие стальные зубы. По-английски он знал только одно слово – «йес». Мы по-русски тоже знали одно слово – «да». Поэтому, когда он говорил «йес», мы отвечали ему «да», и разговор, таким образом, возвращался к начальной точке. У нас проверили паспорта и деньги, а затем наступил черед багажа. Его не выносили наружу, а просматривали в проходе самолета. Таможенник был очень вежливым, добрым и чрезвычайно дотошным. Мы открывали каждую сумку, и он тщательно проверял их содержимое. По мере продолжения досмотра, становилось ясно, что он не искал ничего конкретного: ему просто было интересно. Он перевернул все наше сияющее никелем оборудование и с любовью потрогал каждую деталь. Он вытащил каждый рулон пленки, но ничего с ними не сделал и ни о чем не спрашивал. Казалось, что он просто наслаждается иностранными вещами. А еще казалось, что у него был практически неограниченный запас времени. В конце концов он поблагодарил нас – по крайней мере, мы думаем, что он сделал именно это.
Теперь возникла новая проблема: надо было проштемпелевать наши бумаги. Человек вынул из кармана кителя небольшой газетный сверток и извлек из него резиновую печать. Это оказалось все, что при нем было – во всяком случае, штемпельной подушечки у него не нашлось. Более того, по-видимому, у него никогда и не было штемпельной подушечки, потому что была тщательно проработана совершенно иная техника. Из другого кармана он достал химический карандаш, полизал печать, поводил по резине карандашом и попробовал оставить оттиск на наших бумагах. Ничего не получилось. Он попробовал снова – и опять ничего не произошло. Резиновая печать не оставляла и намека на оттиск. Чтобы помочь ему, мы достали наши