Запрет на себя. Эльчин СафарлиЧитать онлайн книгу.
мужчина должен вести себя по-мужски с малых лет. А я был хрупким созданием с изящными пальцами, пухленькими алыми губами, писклявым голоском, не отходил от материнской юбки и избегал мужских компаний. Мог играть, общаться с мальчишками только в присутствии девочек. Они защищали меня, относились как к своей – учили разрисовывать руки хной, делать цветы из фольги, обучали танцу живота. Я, в свою очередь, запугивал их рассказами о размере мужского достоинства. Они ахали-охали, хихикали, испуганно смотрели себе ниже пояса, задаваясь немым вопросом: «Как этот гигантский шайтан помещается туда?..»
Я был настоящей ошибкой природы. Видимо, во время формирования моего пола произошел сбой во всемирной системе. Всевышнему захотелось в туалет, отошел на секунду, доверив работу помощникам-ангелочкам, а они, воспользовавшись отлучкой руководства, заигрались с облаками… Пора отказаться от сигарет, кашель замучил. Никогда не кури – привычка скверная, а завязать сложно.
3
– Сначала меня избил отец. В восемь лет. Застукал в маминой чадре. Я вертелся перед зеркалом, кокетливо щурил глаза, неряшливо подведенные сурьмой. Мама с сестрой уехали к тетке, оставили меня с отцом, который в тот день вернулся с работы раньше обычного. Открыл дверь своим ключом, а я, придурок, в эйфории своего «дефиле» не услышал щелчка…
Никаких слов. Никаких чувств. Он стоит в дверном проеме с остекленевшим взглядом, через мгновение зазиявшим пустотой разочарования. Будто увидел правду, в которую долго отказывался верить…
Отец подходит, срывает чадру. Оглушительная пощечина. Грубая рука рабочего, сухая мозолистая кожа. Падаю на пол, он бьет меня ногами. Шок проявляется смехом. Я хохочу, отчего удары усиливаются. Мне смешно от осознания того, насколько наивен отец. «Ты еще многого не знаешь, папочка»…
Он не знал того, что его родной брат, мой дядя, при каждом удобном случае приставал ко мне. Прижимал к стене, хватал за попу, внюхивался в шею, обтираясь своим небритым лицом. Не осмеливаясь на большее, запихивал пару купюр в мой карман. За доступность или молчание? Черт знает. Я брал эти бумажки, покупал на них телячьи хвосты ощенившейся Бурсе, хромой дворняге удивительного оленьего раскраса, и сладости сестре. Мне самому деньги были не нужны. Я нуждался только в куклах, свободе и, наверное, любви. Я тогда просто не знал, что значит быть любимым. Хотелось попробовать на вкус…
Он не знал того, что прямо под его носом я занимался петтингом с кузеном Мустафой, когда он приезжал в гости. Нас, мальчишек, укладывали на полу, рядом с дровяной печью, тогда как моя кровать доставалась кому-нибудь из аксакалов. Всю ночь, под уютное потрескивание поленьев, мы ласкались под одеялом, надрачивали свои членчики, кончая еще сизой юношеской спермой друг на друга. Мустафа не был геем. Ему просто хотелось секса – о досвадебных отношениях с девушкой он и не мечтал. На Востоке мальчики часто познают секс с мальчиками…
Отец бьет меня, пока мой смех не сменяется хрипами. Теряю сознание. От боли. Прихожу