Габриэль Конрой. Фрэнсис Брет ГартЧитать онлайн книгу.
не все в порядке, – он постучал пальцем по лбу. – Но он совсем не похож на других американцев. Точен, молчалив, строгих правил. Часы пробьют три – он здесь; часы пробьют девять – уходит. Битых шесть часов трудится в своей комнатушке. А сколько успевает сделать, Боже милосердный! Ты просто не поверишь. Целые тома! Фолианты! В девять вечера раскрывает конверт, который кладет ему на конторку его padrone[8], вынимает из конверта десять долларов – золотую монету – и уходит. Говорят, что половину он оставляет в игорном доме, ровно пять долларов – ни цента более. Другие пять долларов – на расходы. И так всегда. Каждый божий день. Человек глубочайших знаний, ученый человек, изумительный человек! Испанский знает в совершенстве; французский тоже. Какое неоценимое сокровище для адвокатов, чистое золото, ты сам понимаешь. Но он не желает с ними иметь никакого дела. Он отвечает им: «Я перевожу. Что я перевожу, ложь или правду, мне наплевать. Я перевожу – и только. Ничего более». Изумительный человек.
Упоминание об игорном доме как бы оживило память Рамиреса; он вспомнил о цели своего визита.
– Ты как-то говорил мне, дон Педро, – сказал он доверительно, понижая голос, – что сейчас разрешено подтверждать свидетельскими показаниями старые дарственные на землю, выданные прежними губернаторами и алькальдами. Верно это?
Дон Педро огляделся.
– Из тех, кто сейчас сидит в этой комнате, пятеро покажут в суде все, что я им поручу, – ты меня понимаешь?! – а кроме того, у нас в запасе имеются бывший губернатор, бывший алькальд, воинский секретарь, команданте и даже – смилуйтесь над нами святые угодники! – один архиепископ! Благороднейшие caballeros![9] Ты ведь знаешь, американцы ограбили их. Что же им делать? Урок пошел на пользу. Теперь они торгуют своей памятью. Да, Виктор, они продают свою память тому, кто больше заплатит. Поверь мне, это так.
– Вот и отлично, – сказал Виктор. – Теперь послушай. Представь себе, что некий человек – разбойник, негодяй, американец – заставил губернатора Пико выдать ему дарственную на землю, настоящую дарственную, ты понимаешь меня, заверенную, подписанную, зарегистрированную в земельной управе. А другой человек – допустим, я – заявляет тебе, что этот документ поддельный. Что ты ответишь, друг и брат мой?
– Дарственная от Пико? – спросил дон Педро.
– От Пико, – ответил Виктор. – Выдана в сорок седьмом году.
Дон Педро поднялся, подошел к стоявшему в углу бюро, выдвинул ящик и достал несколько пожелтевших бланков с бледно отпечатанным заголовком и с печатью в правом нижнем углу.
– Бланки Монтерейской управы, – пояснил дон Педро, – с грифом и подписью губернатора Пико. Ясно тебе, Виктор, друг мой? Ты можешь получить вторую дарственную.
У Виктора заблестели глаза.
– Но ведь это будет дарственная на ту же землю, брат мой.
Дон Педро пожал плечами и скрутил себе новую сигарито.
– Меньше двух дарственных на одну и ту же землю покойный губернатор обычно не давал. Я ни капли не удивлюсь, мой
патрон, наниматель (исп.)
здесь: господа (исп.)