Полное собрание сочинений. Том 18. Посиделки на закате. Василий ПесковЧитать онлайн книгу.
следующий год, в феврале, заповедник снарядил на Еринат специальный отряд, поручив возглавить его все тому же Данилу Молокову, благополучно вернувшемуся с войны. Восемнадцатилетний Тигрий Дулькейт был в этом отряде. «Шли мы с мыслью уговорить Лыковых выйти из «пу́стыни», не погубить детей». В метельное время в труднодоступных горных местах отряд дважды был на краю гибели, но все же благополучно вышел к избушке. Она была пуста. По обстановке было видно: ушли Лыковы сразу как проводили отряд. Весь скарб унесли. Но в яме осталась часть картошки и репы. «Мы уверены были: за картошкой придут. На большом листе бумаги печатными буквами я написал, кто тут был, упомянув Молокова. Написали о цели прихода отряда. Призвали родителей пожалеть детей – выйти. Сказали, что зла не будет. Мы понимали: далеко уйти не могли. Но искать пожелавших схорониться в здешней тайге – дело трудное, небезопасное. Махнули рукой: пусть живут как хотят».
Дальнейшее читателям нашим известно. Лыковы, встревоженные появлением людей, ушли сразу как выкопали картошку. Спустились ниже по Абакану, но не стали селиться возле реки, а поднялись в горы, выбрав местечко возле ручья. Там началось тридцатипятилетнее тайное единоборство с природой за выживание. Агафья все эти годы называет голодными – огород на «северах» (на холодном склоне горы) кормил плохо. «Ели рябиновый лист, коренья, траву, грибы, картофельную ботву, древесную кору. Голодали все время. Каждый год держали совет: или съесть, или оставить на семена».
В 1958 году группа туристов, спускавшихся по Абакану, увидела неожиданно бородатого человека, стоящего с удочкой. «Он был крепок как груздь. А рядом на куче пихтовых веток сидела старушка, худая, согбенная – живые мощи». От инструктора по туризму (им был Тигрий Георгиевич) проплывавшие слышали: где-то в этих местах должен быть скит Лыковых, и догадались, что перед ними «пустынники» Акулина и Карп. На вопросы о детях они ответили: «Которые с нами, а которые отошли». Большого разговора не получилось. Таежники явно были обеспокоены, что «засветились».
Ко времени встречи с геологами семья уже так измучена была борьбой за существование, что хорониться от людей не захотела, покорно приняв предначертанье судьбы.
Вслед за отцом, давшим ей строгий наказ, Агафья продолжает считать: «Спасенье для истинных христиан – жить в пу́стыне». В этом главная из причин ее нежелания перебраться к родным. Прибавим к этому еще и закон: все живое является продуктом среды, где родилось, сформировалось. Таежная глушь и безлюдье для Агафьи – «родной дом», угодная богу «пу́стынь». Предположение родственников, что теперь-то, после всей маеты в одиночестве Тупика, Агафья наконец согласится остаться с единоверцами, не оправдалось. Даже и умереть в «пу́стыни» для нее все же лучше, чем жить рядом с «миром».
Долгим был вечерний разговор в Килинске. Один из бородачей, сидевших полукругом возле Агафьи и терпеливо объяснявших ей накладность вертолетных сообщений