Идеал. Сесилия АхернЧитать онлайн книгу.
есть и в гортани, – этого я раньше не знала. И я могу принюхиваться, пока жую. Чувствую себя животным: вся погружена в еду, нюхаю и ем в полной темноте, главное для меня – запах, и я ищу другие подсказки.
– Мята? – попыталась я угадать.
– Идеально!
Я улыбнулась. Давненько я не слышала этого слова – и не к чему было его приложить.
У нас с Артом ни разу не было секса. Мы встречались полгода и были уже на грани, но не успели – а когда меня заклеймили, это изменило нашу жизнь, нас обоих. За несколько дней до того, как я бежала, он признался, что любил меня, – не в том, что любит сейчас, а в том, что любил раньше. Несколько секунд я ликовала, а потом осознала разницу, и тогда что-то во мне умерло.
Наедине мы исследовали тела друг друга, но застенчиво, неуклюже. С Кэрриком все иначе. Он разбил то прозрачное, разделявшее нас стекло – как только начал эксперимент с запахами и вкусами. Я ощущала такую близость к нему, и мы, наши тела, столько уже пережили вместе, что это крепко связало нас. Телесно мы соединены неразрывно, хотя вовсе не этого добивался Креван, уродуя нас, желая сделать наш облик отталкивающим, угрожающим, чтобы никто не пожелал иметь дело с Заклейменными. Так он сам и сказал, вынося приговор: Клеймо на язык, чтобы каждый, кто заговорит со мной или захочет поцеловать, понял, что я – лгунья. Мне врезалось в память, как это Клеймо отпугнуло Арта, даже если он сам не заметил невольного своего движения. Но с Кэрриком я чувствую себя совсем не так, как хотел бы Креван: оказывается, наказанные им люди могут обрести утешение и гармонию друг в друге.
Я не знала, где теперь Арт, вернулся ли он к отцу или сбежал от него. Один раз я задала дедушке этот вопрос, но он сразу же меня одернул – нет, он не был жесток, он, я так понимаю, просто не желал отступать от реальности. «Зачем тебе знать, где этот парень?» – спросил он. «Ну, просто», – пробормотала я бессвязно, мне стыдно было обсуждать свои чувства с дедом, тем более что поклонником Креванов он никогда не был.
Дед бросил работу и смерил меня суровым взглядом. «Он про тебя забыл, детка, и советую тебе брать с него пример».
Больше я его не спрашивала.
Я сняла с глаз повязку и встретилась с взглядом Кэррика – внимательным, в упор. Свет из холодильника отражался в его черных зрачках, словно глаза у него кошачьи.
Он удивился, когда я потянулась к нему и стала расстегивать верхние пуговицы хлопчатой рубашки. Три пуговицы, пока пониже загорелой шеи не обнаружила более бледную кожу, скрытую воротником. А вот и Клеймо, шраму всего месяц, он все еще красный, свежий, как у меня, постепенно заживает, понемногу тело привыкает к нему.
Дыхание Кэррика стало медленным, глубоким, я видела, как вздымается и опадает его грудь. Он переводил взгляд, чуть ли не с тревогой, с моего лица на пальцы, остановившиеся в воздухе в нескольких миллиметрах над шрамом. Потом я прижала пальцы к его коже, обвела указательным пальцем знак П, прошлась по дуге круга, в который заключена эта буква. Я слышала, как под моими пальцами бьется его сердце. Это Клеймо означало измену обществу, неповиновение Трибуналу: отучившись тринадцать лет в интернате, где