Чел. Роман. Виктор ПоповЧитать онлайн книгу.
На приемном десятки неопознанных светло-серых птиц с голубыми крыльями. Много скворцов. Они единственные, которые активно перемещаются. На крыше реанимации – утки. Преимущественно огари и мандаринки.
Восточная сторона. Фасад и березовая аллея оккупированы монархами. Меж деревьев метелью кружатся белянки. Есть ли среди них утренняя – понять сложно. Бабочек слишком много. Тюльпаны группами разбросаны по фасаду. Преимущественно белые и желтые. Бахромчатые. На крыше попугаи: красные ара, какаду инка, на углу, к югу группка жако. В высокой траве сквера в каких-то десяти шагах от Линер парами дефилируют страусы, эму, фламинго…
Обойдя двор один раз, она решает сделать еще один круг и снимает все, что видит метр за метром. Фото. Потом видео. Только после этого немного успокаивается. Пытается окончательно собраться с мыслями:
«Отследила, что могла. Что знаю. Знаю со школы. Из жизни. Из разговоров с отцом. На даче, оказывается, не зря листала его альбомы. Орнитоптеры. Совки. Монархи. Теперь нужен анализ и тогда…»
Истерический, нечеловеческий смех незнакомой Линер голубокрылой птицы сводит на нет обозначившийся деловой настрой. Линер вслед за всеми хохочет не в силах контролировать смех. Невиданная эйфория охватывает ее. В какой-то момент ей кажется, что пространство, отделяющее ее от прочих людей, исчезает. И все вместе они становятся единым всепоглощающим смехом, колеблющимся в радости воздухом, лишенным какой-либо телесной оболочки. Но птица умолкает так же резко, как и начала. И тут же толчками в животе напоминают о себе еще не пришедшие в мир. Линер считает удары. Три. Значительно меньше обычного. И удары какие-то странные. Будто восторженные. Вроде «ура»! Троекратного. Будто вторят всеобщей радости. Им здесь явно нравится. Это и понятно – лето, птички-цветочки, тепло, светло…
«Вот еще беда – откуда свет?»
Пятые сутки солнце не выходит из-за низких облаков. Снег идет почти непрерывно. А здесь свет. Яркий свет. Заполняющий все. Но без какого-либо явного источника. Он откуда-то сверху, но не различим отчетливо. Слепит глаза. Она спешит закрыть их. Поворачивается в ту сторону, где, по ее ощущениям, должен находиться Глеб. Открывает глаза. Верно. Он так и не сдвинулся с места.
«Послушный».
Линер дожидается, пока пройдут блики перед глазами и перекидывает пальто через руку. Коротко приказывает:
– Идемте.
В двух шагах от реанимации Глеб спрашивает в спину:
– Товарищ майор, почему они молчат?
Переспрашивает на ходу, не оборачиваясь:
– Кто?
– Птицы. Они молчат. Так не бывает.
Останавливается на первой ступеньке. В который раз осматривается. Действительно не бывает. В больничном дворе стоит прямо звенящая тишина. Города не слышно. Между ним и двором больницы словно какая-то невидимая стена. Линер чувствует, как постепенно вскипает. От бессилия. От чего же еще.
– То есть то, что птицы молчат, вас удивляет. А то, что