Короли Молдаванки. Ирина ЛобусоваЧитать онлайн книгу.
хипиш! И зубами не скворчи, бо юшка простынет!
После этих слов баба Маня затараторила без остановки. И выходило с ее слов, что всю жизнь она торгует пирожками на Привозе, что живет на Молдаванке, на Средней улице, и что пирожки ее любит сам местный король Ванька Рвач, который очень строго следит, чтоб на Привозе кто ее не обидел и не обсчитал…
От визгливого голоса торговки у Володи Сосновского, никогда не слышавшего ничего подобного в чинных особняках Петербурга и строгих гостиных Москвы, разболелась голова. Вдобавок к этому от неопрятной торговки несло смрадом. И чувствительного Володю, привыкшего к тонкой, деликатной еде, которая подается на изящном фарфоре, начало тошнить от одной мысли о том, что эти дебелые грязные руки прикасались к пище. И это еще Володя не стал думать о том, что нашли в ее пирожках!
После долгих, длиной почти в два часа, препирательств с торговкой выяснилось, что жуткое содержимое могло попасть в пирожки следующим образом.
Фарш из мяса сомнительного происхождения (Полипин с большим, почти неимоверным трудом таки выбил из торговки, что главным ингредиентом такого фарша часто являются собаки и коты) с помощью людей Ваньки Рвача, контролирующего эту торговлю, баба Маня покупала на развес в Одесском цирке. На развес – значит, из-под полы. Фарш для прокорма хищников, который оплачивался дирекцией, так, из-под полы, продают работники цирка, чтобы заработать. И стоит он намного дешевле, чем на рынке или в любой другой мясной лавке.
Кадки с таким фаршем стоят во дворе цирка. Ворота туда бывают часто открыты, и кто угодно может зайти во двор и всё что угодно подбросить в бадью. Тут баба Маня с Привоза впервые употребила слово, которое впоследствии подхватила вся Одесса:
– Он и подбросил, Людоед проклятый. Точно вам говорю – шухер он и есть Людоед.
– Почему Людоед? – не выдержал Володя.
– Ну он же хочет, шоб люди людей кушали! Кто он есть, как не Людоед?
– Но Людоед – это тот, кто САМ ест людей! – схватился за голову Володя, который все еще ощущал себя в Петербурге.
Однако бабу Маню не так-то просто было сбить с толку:
– Вот за це я и говорю: тот, кто думает, шо человек должен человека кушать и пальцы в пирожки подбрасывает, – тот и есть Людоед! Он самый!
Тут Володя почувствовал, что в голове его творится такой сумбур, что еще немного – и он потеряет сознание. Вместо счастливой жизни и долгожданной свободы перед ним разверзся ад.
По распоряжению Бочарова для Володи приготовили уютную двухкомнатную квартиру во флигеле, который был пристроен к основному каменному дому, и Володя в жизни не видел такой странной архитектуры. Нарядный особняк стоял на Дворянской улице, в самом центре города, рядом с Дерибасовской. Тихая и уютная, она утопала в зелени. Деревья на ней были посажены в два ряда. Стояла осень, и листва расцветилась всеми возможными красками, ублажая взор. Но Володю это не радовало. Ему настолько не понравилась его официальная служба, что в первый же вечер на новой квартире он не смог писать стихи. Нацарапал несколько