Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары. Том 2. Михаил УткинЧитать онлайн книгу.
пять из них шли исключительно на украинском языке: даже все так до боли знакомые рекламные ролики – и те были переведены на украинский! Зато по «FM» шло и «Русское Радио», и какой-то очень классный питерский канал «Мелодия», которого не было ни в одном из тех городов, где я побывал до этого. При этом ни на заводе, ни в городе я так ни разу и не услышал, чтобы кто-то говорил на украинском!
Через пару часов мы решили выйти к киоскам на проспекте – я ещё хотел попробовать украинского пива! – как вдруг прямо перед подъездом у Аркадьича оказалась какая-то серебристая японская иномарка, похожая на ту же «восьмёрку», С АЛМА-АТИНСКИМИ НОМЕРАМИ! Пока я соображал, как же она здесь оказалась, появился её хозяин. Мужик, оказывается, никакого отношения к Казахстану не имел и, узнав, откуда я, стал вопить: «Купи у меня эту лайбу за полторы штуки! Я её растаможить не могу!»
Я обещал подумать…
Футеровка шла своим чередом, но на субботу и воскресенье бригада каменщиков, несмотря на то, что сроки ремонта поджимали, вдруг решила устроить себе выходные. Ну и чёрт с ними – я тогда собрался уехать на эти дни к своим родственникам, за четыреста километров оттуда. Ни один паровоз напрямую в Кировоград из Запорожья почему-то не ходил, и я купил себе билет до Знаменки.
Мне попался проходящий поезд из Феодосии в Киев – «Номера мест указывает проводник». Объявления на вокзале шли на украинском, а по-русски дублировались только тогда, когда попадался поезд, шедший в Россию. В принципе, всё было понятно, и единственное, до чего я так и не «доехал» – как по-ихнему называется нумерация вагонов С ГОЛОВЫ или С ХВОСТА поезда? Поэтому, когда объявили мой 106-й, я встал точно посредине перрона.
Мой первый вагон оказался самым хвостовым, но состав был коротким – вагонов восемь или девять – и я успел до него добежать, несмотря на всего-то пять или шесть минут стоянки. Мой вагон не открывали! Проводницы соседнего, второго, велели мне садиться к ним. Потом прибежал парнишка с этого самого первого вагона и открыл его – купейный вагон был абсолютно пуст!
Мне можно было выбирать себе любое место, и я забрался в купе в самой середине вагона. Бригада была из Киева, и проводник, принеся мне комплект белья, попытался рассказать мне что-то на украинском. Я абсолютно ничего не понял, и выдал ему в ответ на казахском:
– Мен украинша бiлмеймын! (Не понимаю по-украински!)
– ?!!
– Братишка, я из Казахстана, с Алматы.
– А-а-а… – и ушёл.
Такие матрасы и подушки в поезде я увидел впервые – из тонюсенького синтепона! Да уж ладно – кое-как всё же пристроился на этом матрасике, а подушку внутри наволочки в лёгкую сложил аж вчетверо, и после Днепропетровска даже смог на пару часов уснуть. Проснулся я в «Стыковочных» Пятихатках от того, что захотел в туалет. Но стоянка там и санитарная зона длились так долго, что, как у меня всегда и бывало в поездах, сон за это время пропал…
В Знаменке