Думатека (сборник). Елена ЩербаковаЧитать онлайн книгу.
прозвучал мотив-пароль. И весь зал проник в зазеркалье, где пароль начинал творить чудеса, как волшебная палочка. Палочка дирижера помахивала, как ветка новогодней елки. И весь оркестр напомнил ельник, где елочки росли в три ряда от малой до большой, от Скрипок до Контрабасов.
Дирижер сверил часы, и оркестр стал часовым механизмом, который под действием дирижерской палочки заработал, точно ключик в будильнике включил завод. Виолончели гудели, что пчелы в улье. И нотки исчезали, как секунды в башне, через круглые отверстия в Виолончелях в потусторонний таинственный мир.
Некоторые музыканты смутились. Один Контрабас, как по команде «Стенд Ап!», долго-долго стоял на одной ножке, пока продолжался строгий «импичмент». Дирижер подпрыгнул, сгорбатившись, как знак вопроса, будто кто-то резко и неожиданно позвонил и вызвал зайчика-секретаря. Все стали искать решение, сопоставлять то и это. Искали, кого поздравить, кого отставить в угол, а кого покачать, как няня, в ореоле надежд, славы или раздумий. Было много тем и несостыкованных постановок. Инструменты слегка волновались. А задумчивый Альт сидел тихо, как Сократ на берегу моря, и рисовал смычком свои мысли. Все равно их смоет море, море музыки. Останется только разумное.
– Нельзя, нельзя совсем исчезать, – дирижер незаметно топнул ногой, расщеперился как волк, расставил пальцы, точно решил захватить все драгоценности мира.
– Нет, нет, нельзя дразнить льва в клетке. Его надо любить, лелеять и расчесывать, как пуделя.
– А я посмотрю, как это делается, – прозвонил Треугольник.
– Мы все в твоем домике, Треугольник, – решили инструменты, – ты же любовный.
Инструменты так этому обрадовались, что стали весело играть, и музыкальный поезд стал набирать обороты, раскочегарился и даже пропел «Ту-ту!» как петушок, за прозрачными шторками партитур. Туда и уходили все чувства и мысли через запасной люк, где под перышком спали нотки.
Сначала всем в зале показалось невыносимо холодно, будто энергия ноток закончилась. Так угли превращаются в золу и атомы. От музыки снились снег, ливень и метель. И будто все дрожало, как хрустальные льдинки, а медведь за барабанами хотел спрятаться, точно заснуть в берлоге, засосав лапу. В зале менялась атмосфера, там ходил циклон. Она то накалялась, будто проснулся вулкан и извергает пепел. То остывала, будто дорогу засыпала пурга. А то, что-то хмелело, как от запахов, точно завился маленький хмелек и зацвел, вроде воскового вьюна вокруг свечки.
– Какой дорогой музыкальный карандаш! – говорили нотки на импичменте. – Такой смелый фехтовальщик – наш дирижер. Ни один комар до него носа не подточит.
Дирижер как гениальный генерал имел свою тактику и был невозмутим. Он повелел играть крещендо, чтобы взбодрить оркестр и разогнать подозрительных мышей, которые не знали гармонию и портили настоящую музыку.
– Подливайте смелее масло на музыкальный факел Олимпа! – требовали нотки.
По мановению дирижерской палочки тронулся мощный механизм, и поехал поезд времени. Нотки растворились в мелодии, как соль в море,