Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни. Дмитрий СаввинЧитать онлайн книгу.
Игнатия, который любил иногда посплетничать о своем епископе.
– Не знаю, – пожал плечами Шинкаренко. – В таком деле аккуратность нужна. Может, потому Владыка Евграф и медлил.
– Запустил! – нахмурившись, безапелляционным тоном заявил Васильев. – А новый наш Преосвященный – он не таков! Тридцать лет в монастырях – сам понимаешь, какая это духовная школа… Он это терпеть не будет. Надо принимать решение.
Шинкаренко с треском захлопнул старую кожаную папку с документами, данные из которых он забивал в какую-то таблицу, открытую у него на мониторе.
– Надо так надо, – негромко ответил он. – Но отца Ярослава жалко. Хороший он человек.
– Знаешь, Сергеич, как Жеглов говорил: «Наказания без вины не бывает»! – отрезал отец Василий. Сделав еще два шага, он оказался в следующем помещении – в прихожей или приемной, где за столом сидела прекрасно известная всей епархии Наталья Юрьевна Склярова, некрасивая женщина лет сорока пяти, выполнявшая функции секретарши. Она была искренне предана отцу Василию, несколько менее искренне – Шинкаренко и люто ненавидела бухгалтершу, сидевшую в соседнем с ней кабинете. Именно она отвечала на почти все входящие телефонные звонки, а также проводила первичную фильтрацию пришедших на прием.
– Наталья Юрьевна, сможете мне документы по нашему храму завезти сегодня часам к десяти? – спросил ее отец Василий. Под нашим храмом он подразумевал Свято-Иннокентьевскую церковь, где был настоятелем. До революции там находилось Духовное училище, а два года назад эти помещения вернули епархии. На первом этаже расположилась иконная лавка, склад и трапезная, на втором, в бывших классах училища, занималась воскресная школа; на том же этаже был и собственно храм. А на первом этаже, кроме прочего, была комната, в которой жил отец Василий и которую он сам предпочитал именовать кельей.
Наталья Юрьевна выдохнула не без некоторого демонстративного недовольства:
– Смогу…
– Очень хорошо! – ответил отец Василий и направился к выходу из Епархиального управления.
«Жалко ему, видите ли! – мысленно рассуждал он, шагая по двору Свято-Воскресенского храма к своему микроавтобусу (или, если угодно, микроавтобусу Свято-Иннокентьевской церкви). – А мне не жалко? И мне жалко, человек, что правда – то правда, недурной… Но смущение от его действий вышло большое. Понятно, что не мне его грехи судить, но тут – смущение пошло. Авторитет Церкви страдает! Честь Имени Христова!» – с этими мыслями он уселся за руль, пристегнулся (он всегда пристегивался: «мы повинуемся властям и законы не нарушаем!») и легонько нажал на газ. Микроавтобус плавно соскользнул на проезжую часть, и неспешно – опять же, в полном соответствии с установленным скоростным режимом – покатился к центру Мангазейска.
«Грехи его – дело не мое, а вот смущение – это уже мое дело. Как благочинного. Его надо прекращать – стало быть, прекратим», – мысленно резюмировал он, подавив начавшее было шевелиться в душе сомнение.
Это качество – умение