Очи познания: плоть, разум, созерцание. Кен УилберЧитать онлайн книгу.
Уайт, эмпирико-научный взгляд на природу, поскольку он был количественным и объективным, «уводил внимание от упорядочивающих аспектов личности, познаваемых субъективно [то есть посредством lumen interius, или ока разума], и это способствовало снижению доверия к силам субъективного разума… Вместо субъекта как чего-то доминантного по отношению к объекту, теперь объект начал доминировать над субъектом, хотя в новой картине объективной природы не было какого-либо элемента, что соответствовал бы конструктивным ментальным процессам субъекта».[35] Говоря простым языком, око разума закрылось, как перед ним – око созерцания. Сциентизм спасал человечество не только от Бога, но и от обязанности мыслить.
Таким образом, на самом деле, единственным критерием истины стал эмпирический критерий – иначе говоря, сенсомоторная проверка при помощи ока плоти (или его продолжений), обычно опирающаяся на измерение. Принцип эмпирической верификации стал применяться не только к оку плоти, что было правильным ходом, но еще и к очам разума и созерцания, что было, по выражению самого Уильяма Джеймса, чистым вздором. Можно выразиться словами Томаса Макферсона: «Поскольку опирающиеся на наблюдение утверждения ученых эмпирически верифицируемы, проверкой для чувственной сферы становится „восприимчивость к верификации посредством сенсорно-чувственного опыта“, и если что-то не проверяемо таким образом, то это нонсенс». Поймите раз и навсегда, что это не означает нечто верифицируемое непосредственным опытом вообще, а именно – чувственным опытом. То есть – эмпирически верифицируемое. Философы науки не разрешают прибегать к прямым переживаниям мистика/медитирующего, потому что они недоступны восприятию со стороны пяти органов чувств, сколь бы прямым ни называли сей опыт сами мистики. (К этому моменту мы еще вернемся.)
Тем временем мы просто отметим, что «неплотское» стало означать «нереальное» и что на базе этого возникло целое новое поколение философов науки. «Все, кто на практике или в теории не принимал их во внимание, осуждались со страстной беспощадностью»[36], – пишет Уайтхед. И все же основной момент кроется в следующем: «Со стороны ученых данная позиция была чистым блефом, если вообще можно считать, что они [на самом деле] верили в собственные заявления».[37] Наука становилась сциентизмом, также известным как позитивизм, также известным как научный материализм – таков был блеф части, пытавшейся надуть целое. «Вследствие этого, – подытоживает Уайтхед, – современная философия была превращена в руины».[38]
Она была превращена в руины потому, что она была редуцирована (или сведена к чему-то иному и меньшему), как то произошло с духовностью до нее. Довольно плохо, само по себе, что закрылось око созерцания, но ведь еще закрыто было и око подобающего философского умозрения, синтеза и критицизма. Уайтхед абсолютно однозначен в этом отношении. Столь же однозначен и Дж. Дж. Ван дер Леув:
Whyte, L.
Whitehead, A. N.
Whitehead, A. N.
Whitehead, A. N.